Тот, кто может все

Старик со старухой Николаевы — одни из немногих жителей нашей деревни, что еще оставались здесь. Но им уже, похоже, под девяносто лет — по крайней мере, далеко за восемьдесят, это точно. Они за свои слова отвечать не могут, какие уж из них понятые! Однако возражать я не стал — это не вопрос моей компетенции. Я только догадался, что кто-то искал понятых, а машина в это время подъехала к дому и ждала за воротами. Да, к дому стариков Николаевых с этой стороны и подъехать невозможно. Там только тропа через овраг идет. Чтобы к ним попасть, следует всю деревню по кругу объехать.

— Обыск? — переспросил я.

— Обыск… — подтвердил Родимцев.

— А на основании чего? Я что — подозреваемый?

— Они сейчас все сами объяснят…

Скрипнула дверь на кухню. Дверь в комнату у нас заменяла занавеска, закрепленная на веревке, протянутой от печи к стене. Тамара, перед тем как выйти, распахнула занавеску, и я увидел, как в маленький наш домик вошло сначала пятеро людей. Один был в синем мундире с погонами подполковника, таком же мундире, какие носят в прокуратуре и в Следственном комитете. Второй был в белом халате, это, как я понял, специалист по судебно-медицинской экспертизе — эксперт. А трое были в черных костюмах, в бронежилетах, в масках «ночь» и с автоматами на груди — бригада силового сектора. Мне приходилось иметь дело с представителями Следственного комитета на Северном Кавказе. После уничтожения каждой банды следственная бригада обязательно прибывала, чтобы исследовать место боя. Только на Северном Кавказе было больше следователей и экспертов и, как правило, вообще не было собственной силовой поддержки, чью роль приходилось выполнять или нам, или местным бойцам Росгвардии, которые прилетали вместе со следаками, но обычно отдельным вертолетом. В основном, как чаще всего и случалось, следственная бригада рассчитывала на поддержку спецназа ГРУ. Здесь же им надеяться было не на кого, поэтому и таскали с собой собственных автоматчиков. Из-за плеч парней с автоматами выглядывали два старческих лица Николаевых, которые даже порог не переступили, смущаясь своей ролью.

На маленькой нашей кухне сразу стало тесно, но расширять дом ради того, чтобы принимать в нем ментов, в мои намерения не входило.

Я шагнул навстречу прибывшим и произнес стандартную фразу, которую уже произносил несколько десятков минут назад:

— Чем обязан?

В это время последний из парней с автоматами стволом подтолкнул в кухню стариков Николаевых. Они вошли и прикрыли за собой дверь. Тамара в дом не вошла. Видимо, она стояла в сенях за дверью, и пришедшие ее не видели.

— Вы в курсе того, что произошло на дороге прошлым вечером? — строго, как отпетого преступника, спросил меня следователь с подполковничьими погонами.

— Если вы говорите о двойном убийстве на границе областей, то я в курсе.

— Откуда?

— Мне об этом рассказал, кажется, капитан Родимцев.

— А точнее вы не помните?

— Точнее не помню. — Мне откровенно не нравился тон, которым начал разговаривать со мной этот подполковник, и я стал отвечать намеренно жестко и недоброжелательно. Подчеркнуто недоброжелательно. По крайней мере, никакого уважения к представителям следствия не демонстрировал, хотя и на оскорбления не переходил.

— А зря… Если бы вы вспомнили, от кого слышали о происшествии, вы могли бы, возможно, дать нам новый след.

— Поиск следов — это ваша работа. А я сегодня утром просто никого из посторонних кроме капитана Родимцева не видел, потому и думаю, что сообщение получил от него. И что дальше?

— А дальше то, что вы вместе с женой вчера вечером на автозаправочной станции имели столкновение с убитыми, следовательно, автоматически входите в число подозреваемых. И мы прибыли сюда, чтобы провести в вашем доме и в вашем дворе обыск.

— Пожалуйста, обыскивайте… — легко согласился я. Но, увидев, что подполковник готов уже отдать приказ сопровождающим его людям, остановил его маленьким добавлением: — Однако вы представляете здесь закон и должны соблюдать его. Следовательно, обязаны предъявить мне сейчас постановление на производство обыска. Извините, я не в курсе: постановление выносится сейчас решением суда или просто выписывается в прокуратуре района…

— Постановление об обыске выписывается следователем. Я могу прямо сейчас его выписать, и, если у вас есть необходимость ознакомиться с документом, я вам такую возможность предоставлю.

Я отрицательно покачал головой и посмотрел через плечо. За нами с интересом наблюдал старший лейтенант Илья, словно проверял мое знание законов. Видимо, капитан Родимцев в его присутствии предупреждал этого следователя о моем строптивом характере, но тот махнул на такое обстоятельство рукой. Следаки не привыкли, чтобы им возражали. Тем более не будет возражать человек, у которого совесть не чиста. Следовательно, в мою задачу входило доказать обратное — что моя совесть как прозрачное стеклышко под ясными солнечными лучами…