Тот, кто следовал за мистером Рипли

Турлоу сделал предупреждающий жест, и Том понял, что он предпочел бы, чтобы Джонни промолчал. Но тот продолжил:

— Она не знает, что думать о вас, а я знаю.

— Неужели? — воскликнул Фрэнк; он чувствовал досаду и не знал, как себя вести.

Двери лифта, как две гостеприимные руки, плавно распахнулись, словно приглашая войти, и Том с облегчением вошел в кабину. Фрэнк поспешил за ним. Том нажал на кнопку, и они поехали вниз.

— Ох! — Фрэнк хлопнул себя ладонью по лбу.

Том рассмеялся и прислонился к вагнеровской панели. Двумя этажами ниже в лифт вошли мужчина и женщина; запах ее духов заставил Тома поморщиться, хотя, возможно, они были очень дорогими; по крайней мере, ее платье в синюю и желтую полоску выглядело очень дорого, а ее туфли из натуральной черной кожи напомнили Тому о паре таких же, которые он оставил в квартире похитителей в Берлине.

Он подумал, что эта находка, наверное, очень удивила соседей и полицию. В холле Том попросил принести чемоданы, но понял, что не сможет вздохнуть спокойно, пока не будет стоять на мостовой, ожидая швейцара с такси. Такси появилось сразу. Из него вышли две женщины, а Том с Фрэнком сели и поехали на вокзал. Они могли бы успеть на поезд в 14:18, у них даже оставалась пара минут. Это было замечательно, так как избавляло от томительного ожидания пятичасового поезда. Фрэнк мечтательно и с интересом смотрел в окно, застыв как статуя. Глядя на него, Том подумал об ангеле — одной из изумительных фигур по бокам от входа в церковь.

В кассе вокзала Том купил билеты в первый класс и у разносчика на платформе приобрел «Монд». Как только поезд тронулся, Фрэнк достал книжку в мягком переплете, которую он купил еще в Гамбурге: «Деревенские записки леди эпохи короля Эдуарда». Том просмотрел «Монд», прочитал колонку о «леваках», в которой не нашел ничего нового, положил газету на сиденье рядом с Фрэнком и водрузил на нее ноги. Фрэнк даже не взглянул на него. Делает вид, что погружен в свои мысли?

— Есть ли хоть какая-то причина, чтобы… — произнес Фрэнк.

Том подался вперед, так как не расслышал окончания фразы из-за стука колес.

— Причина чего?

Фрэнк настойчиво повторил:

— Можно ли как-нибудь противодействовать коммунизму?

Поезд сбавлял ход, приближаясь к следующей станции, но, видимо, машинист еще не нажал на тормоз, иначе звук был бы громче. Через проход от них заплакал маленький ребенок, и отец ласково его пошлепывал.

— Что заставляет тебя так думать? Эта книга?

— Нет, Берлин, — ответил Фрэнк, нахмурившись.

Том вздохнул; ему приходилось перекрикивать шум поезда.

— Но это работает. Социализм, я имею в виду. Они говорят, что не хватает только личной инициативы. Строй в России не допускает достаточного проявления инициативы, поэтому люди так пассивны. — Том огляделся, радуясь, что никто не слышит его спонтанной лекции. — Есть разница…

— Год назад я считал себя коммунистом. «Подмосковные вечера» и все прочее… Все зависит от того, что читаешь. Если читаешь правильные вещи…

«Что Фрэнк подразумевает под „правильными вещами“?»

— Если ты читаешь…

— Зачем русским нужна Стена? — спросил Фрэнк, нахмурив брови.

— Вот в этом-то все и дело. Это вопрос свободы выбора. Даже сейчас человек может обратиться к правительству коммунистической страны с просьбой о гражданстве и, возможно, даже получит его. Но если ты живешь в коммунистической стране, то даже и не пытайся выбраться оттуда!

— Это так несправедливо!

Поезд затарахтел еще громче, будто они уже проехали Мелен, но это было не так. Том был рад тому, что мальчик задает наивные вопросы, иначе как бы он мог чему-то научиться? Том снова наклонился вперед:

— Ты видел Стену? Ограждение — с их стороны, хотя они и утверждают, что построили ее, чтобы не пускать коммунистов. Россия все больше становится полицейским государством. Создается впечатление, что они хотят контролировать всех и вся. — Том думал, как закончить свою сентенцию. — Иисус Христос был первым коммунистом. Конечно же, сама идея гениальна, — нашелся он. Но так ли надо обучать молодежь? Выкрикивая ложные лозунги?!

Мелен. Фрэнк вернулся к книге и через минуту указал Тому на одно предложение:

— Они есть в нашем саду в Мэне. Отец заказал их в Англии.

Том прочитал фразу об абсолютно неизвестном ему дикорастущем английском цветке — желтом, иногда — пурпурном, цветущем ранней весной. Он кивнул. Думать о нескольких вещах сразу — значит не думать ни о чем, а это его всегда беспокоило.

В Море они вышли, и Том взял такси. Наконец-то он почувствовал себя лучше. Он был дома, здесь все было знакомо: здания, даже деревья, мост с башенками через Луэн. Он вспомнил, как впервые привез сюда Фрэнка от мадам Бутен, вспомнил свое недоверие к истории мальчика, удивление от того, что тот смотрел на него с уважением.

Такси въехало в открытые ворота Бель-Омбр и, шурша по гравию, остановилось у главной лестницы. При виде красного «мерседеса» в гараже Том улыбнулся, а так как вторая дверь гаража была закрыта, он предположил, что «рено» тоже был здесь, а Элоиза — дома. Том расплатился с шофером.