Тот, кто спасет

— Я знал, что ты будешь в порядке.

— Неужели? — И она проводит листком по моему носу, ее пальцы скользят в миллиметре от моих губ. Я отодвигаю голову немного назад.

— Держи, это тебе. На, возьми.

Я говорю:

— Обычный лист. Таких кругом много.

— Протяни руку. Этот листок особый. Я поймала его сама, рискуя собой, специально для тебя.

— Тогда это действительно совсем особенный лист, — говорю я и протягиваю руку.

Она роняет листок мне в ладонь.

— А ты когда-нибудь говоришь «спасибо»?

Я не знаю. Никогда об этом не задумывался.

— И никогда меня не касаешься.

Я пожимаю плечом. Не могу же я сказать ей, что считаю разделяющие нас миллиметры. Вместо этого я говорю:

— Я сохраню этот лист. — Отталкиваюсь от камня и прыгаю вниз, на песок.

Вот я уже у подножия скалы и не знаю, что делать дальше. Я надеялся, что она прыгнет вместе со мной. Я поднимаю голову и говорю:

— Можно, мы поговорим о чем-нибудь другом?

— Если ты вернешься сюда и вежливо попросишь, то можно.

Я карабкаюсь по утесу наверх со всей скоростью, на какую способен — выделываюсь, — но у самой вершины останавливаюсь. На том самом месте, где я обычно переваливаю через край, сидит она. Загораживает проход. Есть другой путь, он сложнее, и я опускаюсь на пару шагов вниз, а потом поднимаюсь в другом месте, но она уже передвинулась туда и снова сидит у меня на пути.

— Привет, — говорит она и с улыбкой наклоняется ко мне.

У меня остается лишь один способ забраться наверх — перелезть прямо через Анну-Лизу.

— Прошу прощения, — говорю я. — Не могли бы вы немного подвинуться?

Она мотает головой.

— А если я скажу «пожалуйста»?

Она снова мотает головой, широко улыбаясь.

— Для мерзавца половинного кода ты не такой уж и мерзавец.

— Пожалуйста, Анна-Лиза. — Мне неудобно держаться: пальцы рук затекли, ботинки вот-вот соскользнут с утеса. Долго я здесь провисеть не смогу.

— Не понимаю, за что тебя выгнали из школы. Ты же такой паинька. — Она говорит это учительским голосом.

— Ничего я не паинька.

Она снова наклоняется ко мне, усмехаясь.

— Докажи.

Я должен буду либо перелезть через нее, либо спрыгнуть вниз, причем совсем скоро, мои ноги уже начинают дрожать от напряжения. Думаю, я смогу перелезть через нее, если упрусь рукой в землю справа от ее коленей, но тогда мне надо будет как-то перевалить через сами колени, и…

— Жду не дождусь, когда я смогу рассказать моим братьям, какой ты, оказывается, трусишка, — продолжает дразнить меня она. Я смотрю ей прямо в лицо, и хотя я знаю, что она шутит, сама мысль о том, что она вообще может о чем-то говорить с этими придурками, сводит меня с ума. Улыбка в секунду сходит с ее лица. Я отпускаю камень, на котором вишу, поворачиваюсь в воздухе и падаю на землю. Меня трясет, когда я встаю на ноги, а она кричит мне сверху:

— Натан! Прости! Я не должна была… — И она опускается рядом со мной на землю, также легко и грациозно, как всегда. — Зря я это сказала. Глупо.

— Если они только узнают, что мы встречаемся. Если…

— Ты же знаешь, что я ничего никому не скажу. Просто я глупо пошутила.

Я понимаю, что реагирую слишком сильно и порчу нам встречу, поэтому, ковыряя носком ботинка песок, я говорю:

— Знаю. — Потом я улыбаюсь ей и возвращаюсь к шутливому тону. — Только не говори никому, что я на самом деле слабак, ладно? А я никому не скажу, какая ты хулиганка.

— Я хулиганка?! — Она снова широко ухмыляется и тоже начинает скрести землю туфлей. Каблуком она проводит в песке длинную линию и говорит: — На шкале от хулиганки вот здесь… — она делает отметину на одном конце, — до милой, воспитанной, робкой девочки вот здесь… — и она переходит к другому концу, втыкает там каблук в землю и поворачивается ко мне, — где я, по-твоему, нахожусь?

Бормоча:

— Анна-Лиза, Анна-Лиза, Анна-Лиза, — я прохожу вдоль черты сначала в одну сторону, потом в другую. Не дойдя до робкого конца примерно на три четверти, я останавливаюсь и пячусь назад, останавливаюсь и снова пячусь, и так до тех пор, пока до хулиганки не остается всего одна десятая пути.

— Ха! — говорит она.

— Ты для меня слишком плохая.

— Большинство моих школьных друзей поставили бы меня сюда! — рявкает она и прыгает куда-то рядом с робким концом.

— Все твои школьные друзья — фейны, — говорю я.

— Ну и что, зато они способны отличить хорошую девочку от хулиганки.

— А куда бы они поставили меня?

Я отхожу с дороги, когда Анна-Лиза, шаркая по земле ногами, пятится к тому концу прямо туда, где стоял я, — почти к самому хулиганистому краю.

— А твои братья? Куда бы меня поставили они?

Она немного мешкает, потом уверенно шагает мимо хулиганистого конца, доходит до самого утеса и там останавливается. Она говорит:

— Фейны в школе тебя боялись, потому что ты мог побить кого угодно. У тебя была плохая репутация, но они почти каждый день видели тебя в классе и знали, что если к тебе не лезть, то ты никого не тронешь.

— Но твои братцы до этого не додумались. Не лезть ко мне, я имею в виду.

— Не додумались. Но они тоже тебя боялись.

— Они избили меня до полусмерти! Бросили одного, без сознания.