Тот, кто стоит снаружи

Девушка тщательно вымыла руки, надела перчатки, как учил доктор. Стараясь действовать уверенно, быстро и четко, ножницами открыла флакон с лекарственным раствором, обработала резиновую пробку. Распечатала и собрала шприц, открыла одну из ампул, что оставил доктор Милош, набрала в шприц лекарство.

Так, вроде бы пока все хорошо, она делает все как надо.

Яна почувствовала себя увереннее.

Гордана лежала на спине с закрытыми глазами. Возможно, спала.

Теперь нужно проколоть тугую резиновую пробку флакона и шприцом влить туда лекарство. Готово. Яна вскрыла упаковку системы для инфузий и осторожно ввела во флакон толстую иглу. Покрутила колесико, закрыла систему и собралась было поставить емкость с лекарством в штатив, когда за спиной ее раздался скрипучий голос:

– Какая забота!

Яна вскрикнула и обернулась, неловко задев бедром стоящий перед нею медицинский столик, на котором доктор Милош держал препараты, флаконы, шприцы и все прочее.

Гордана сидела в кровати, вперившись в девушку взглядом. Одеяло упало с груди, обнажив иссохшее, облаченное в бежевую фланелевую ночную рубашку тело.

Острые торчащие ключицы, казалось, могут порвать ткань. Шея была тонкая и морщинистая, как у черепахи. Волос на голове почти не осталось, сухая пожелтевшая кожа была туго натянута на скулах. Темные глаза казались глубоко запавшими, узкий рот кривился в ухмылке.

– Гордана, – прошептала Яна.

– Не проще ли закачать противной старухе воздух в вену? Знаешь, что такое воздушная эмболия? Ток крови, что поступает к мозгу и сердцу, будет перекрыт. Раз – и нет старушки.

Гордана затряслась в приступе хохота. В комнате стало холодно, как при минусовой температуре. Это произошло сразу, одномоментно, будто Яна внезапно очутилась на морозе.

– Зачем вы такое… – начала было она и увидела, что изо рта вырвалось облачко пара.

Запах. Снова появился тот самый омерзительный запах – поплыл по выстуженной комнате удушающими волнами.

– Заткнись! – выкрикнула Гордана и вытянула указательный палец, направив его в грудь Яны, как дуло пистолета. – Денежки любишь? Не надейся, дрянь! Сдохнешь тут! Сдохнешь!

Яна попятилась, затрясла головой. Напугали ее не слова Горданы – она уже привыкла к тому, что та в припадке безумия оскорбляла и обвиняла ее. И даже не то, что Гордана внезапно обрела дар речи. А то, насколько сильно она была похожа сейчас на то неведомое существо! Лысый череп, худое скорченное тело, жуткие глаза, руки, похожие на птичьи лапы.

Не в состоянии больше сдерживаться, Яна завопила и выскочила из комнаты. Вслед ей неслись вопли Горданы вперемешку с безумным хохотом.

Вторую ночь подряд Яна сидела взаперти в своей спальне. Закрывшись на задвижку, она приставила к двери стул, опустила все рольставни, словно Гордана могла каким-то образом вскарабкаться по стене к окну или пробраться на балкон и заглянуть в одну из комнат.

Яна забралась в постель, свернулась калачиком под одеялом, как ребенок, который боится темноты. Так хотелось позвонить Андрею, матери, Галке или даже хоть подлой Зинаиде, просто чтобы услышать нормальный человеческий голос, но, когда она попыталась это сделать, выяснилось, что на счете закончились деньги. Закрутившись, Яна забыла заплатить за Интернет и телефон!

Слава богу, утром придет доктор Милош, и она сможет попросить его пополнить счет. Но до утра еще надо дотянуть!

– Я хочу домой, – прошептала Яна и заплакала от бессилия и страха.

Она уговаривала себя, что бояться нечего, однако выходило плохо.

Да, Гордана напугала ее до смерти, выглядит она ужасно, но ведь в этом виновата болезнь. То, что Яна разглядела сходство с неведомым существом – всего лишь следствие разыгравшегося воображения. По-хорошему, нужно бы вернуться туда, поставить капельницу, помочь Гордане сходить в туалет перед сном…

Но Яна знала, что до рассвета не сможет заставить себя переступить порог ее спальни.

В Черном доме, как она уже стала называть его про себя вслед за всеми, точно творится плохое. Пусть это не укладывается в логические рамки, пусть никто не верит, что потусторонние силы существуют, – Яна знала это точно. Да, люди не хотят верить – все предпочитают мыслить рационально, пока сами не испытают нечто такое, что не объяснишь с точки зрения науки.

А потом, не зря дом Горданы обходят стороной! Жители Доброй Трешны – вот кто отнесся бы к ее рассказам серьезно! Беда в том, что Яна очень плохо знала сербский и не сумела бы объяснить им, что она видела. А к тому же для этих сельчан она сама, неизвестно по какой причине, является кем-то вроде той отвратительной белоглазой твари, которая бродит ночами по дому.

Стрелки часов ползли так медленно, будто к каждой была привязана пудовая гиря. Семь вечера, девять, десять… Темнота снаружи давила на стекла – того и гляди, они не выдержат, и мрак вольется внутрь, как темная болотная вода, затопит все кругом. Ближе к одиннадцати пошел дождь, и шум его был похож на чей-то вкрадчивый зловещий шепот.