Тот, кто умрет

– Тебе они не могут повредить, зато могут повредить заложникам.

– У тебя есть идея лучше?

Она трясет головой.

– По-моему, в тех комнатах тоже кто-то есть, – говорю ей я. – Джессика и с ней еще двое. Проверьте.

Я становлюсь невидимкой и поднимаюсь наверх.

В первой же комнате я натыкаюсь на Охотниц. Сколько их, сказать не могу – обзор загораживает заложница, которая стоит в дверях. Это не Габриэль. Это Адель. К ее голове с двух сторон прижаты дула двух пистолетов, тонкая веревка сдавливает горло. Я вижу, что кожа на ее шее металлически поблескивает там, где в нее впилась веревка.

Но даже невидимкой я не могу ее спасти – ее застрелят раньше.

Значит, придется разговаривать.

Я становлюсь видимым, стрельба и крики начинаются снова, но я спокойно стою на верхней площадке лестницы и жду. Наконец выстрелы прекращаются, становится тихо.

Я кричу им:

– Ничего вы мне не сделаете! В здании полно солдат Альянса. Лучше сдавайтесь. Если убьете заложницу, я убью вас всех. Так что единственным, кто останется в живых, все равно буду я.

И тут же чувствую, как одна пуля щелкает меня по лбу, другая клюет в грудь.

– Сол мертв, Уолленд тоже. Колдовские бутылки я разбил, так что становиться невидимыми вы больше не можете, хотя об этом вы уже наверняка догадались. Сделайте последний шаг – признайте, что проиграли. – Еще одна пуля рикошетом отскакивает от моего лба.

– Ваши пули только злят меня, но навредить не могут. Сдавайтесь. Прямо сейчас. И отпустите заложницу.

– Мы не сдадимся. Мы уйдем. Пропусти нас, и ни она, ни другой не пострадают. Только тронь кого-нибудь из нас, и они умрут.

И они подталкивают к Адель второго заложника. На нем черная охотничья куртка, но вид обычный, волосы закрывают лицо, из уха стекает кровь. Дуло пистолета давит ему на висок, горло стягивает удавка. Охотница за его спиной не столько держит, сколько поддерживает его, не давая ему упасть. Он смотрит на меня, и я понимаю, что ради его свободы пойду на все. Если, конечно, это он.

– Габриэль, скажи мне хоть слово, – говорю я. – Дай мне знать, что это правда ты.

Он приваливается к Охотнице позади него, смотрит на меня и полузадушенным голосом, так, что я едва разбираю слова, сипит:

– Тебя давно не было. Где ты пропадал? – Он говорит это в полубреду, явно борясь с забытьем и удушьем.

– Я пропал, но не навсегда, – отвечаю я, а сам чувствую, что все кончено.

Кто-то из Охотниц вопит:

– Мы уйдем через проход. Только попробуй сделать что-нибудь, только подними на нас руку – и они мертвы. В проход войдем мы все, заложников заберем с собой. Пойдешь за нами, и они умрут.

Охотницы выходят в коридор, их восемь. От меня они прикрываются заложниками.

А я ничего не могу сделать. Дуло пистолета давит Габриэлю на висок. Дрогнет у Охотницы рука, и ему конец. Надо остановить время. Тогда я смогу избавиться от Охотников без всякого риска.

Я должен сосредоточиться. Я тру ладони по кругу и стараюсь думать о неподвижности, но все, что я вижу, это Габриэль и пистолет, прижатый к его виску. А Охотники уже вопят:

– Он что-то делает! Что он делает? – И забиваются в последнюю комнату по коридору, а я не могу остановить время, зато становлюсь невидимым и бегу за ними. Они уже в комнате, у дальней стены, возле полок с книгами. Двое исчезают в проеме. Я снова пытаюсь сосредоточиться, тру ладонью о ладонь и думаю о неподвижности, но мои глаза продолжают следить за Охотниками. Еще одна пара уходит в проем. Остались всего две Охотницы, одна держит Габриэля, другая – Адель.

Я продолжаю тереть ладонью о ладонь. Думаю о неподвижности, только о неподвижности. Спокойно, не спеши, выдохни. Но и это не помогает. Я знаю, что я не сосредоточен. И не смогу сосредоточиться.

Охотница, которая держит Габриэля, уже нагибается, чтобы пройти в проем. Придется рискнуть. Невидимый, я бросаюсь на нее и ударом руки направляю ее пистолет вверх, подальше от Габриэля. Грохочет выстрел, я ударяю Охотницу Фэйрборном в шею, свободной рукой посылаю молнию во вторую, которая держит Адель. Габриэль лежит на полу. Он жив. Я разрезаю веревку у него на шее, и он с облегчением хватает ртом воздух. Я смотрю на Адель. Она лежит без сознания, как и ее Охотница.

Шея Габриэля красная от натершей ее веревки.

– Ты в порядке? – спрашиваю я его.

– Ранен, – говорит он.

– Что? – Я рывком распахиваю его куртку. На рубашке кровь. – Ты можешь залечиться? – спрашиваю я его.

– Пытаюсь.

– Греторекс, мне нужен Арран! – кричу я. Не знаю, слышит ли она, но я не хочу оставлять Габриэля ни на секунду. – Греторекс! – снова ору я. – Позови Аррана! – Я снова поворачиваюсь к Габриэлю и осторожно раздвигаю на нем рубашку. Крови много, но рана, судя по ее виду, не так плоха. Она похожа на длинный неглубокий порез вдоль бока, но пули в нем нет.

– С тобой все будет в порядке. У тебя просто оцарапан бок. Пули внутри нет. Только чуть-чуть охотничьего яда.

– Значит, я буду жить?

– Определенно. – От радости меня начинает бить дрожь. Помощь ему, конечно, все равно нужна, но он не умирает.

– Греторекс! Позови сюда Аррана! Скорее! – кричу я во весь голос.