Тот, кто умрет

Ответа нет. Я прислушиваюсь и хочу закричать снова, как вдруг слышу в конце коридора стрельбу.

Адель уже встает, хотя ее еще пошатывает. Выстрелы стихают.

Габриэль пробует сесть. Он говорит:

– Мне уже не так плохо.

Я говорю ему:

– Адель через минуту пойдет и найдет Аррана. А ты пока полежи. Если Греторекс не придет сама, я пошлю за ней Адель.

– Ты меня звал? – Это Арран. Сидя спиной к двери, я оборачиваюсь на его голос. Наши взгляды встречаются, я вижу в его глазах тревогу, но, едва я успеваю сообразить, что на нем охотничья куртка, как он выхватывает из-за спины пистолет и начинает стрелять в меня.

Джессика!

Я посылаю в нее молнию, но мне мешает Адель. Она оборачивается, бросается на пол, откатывается влево и стреляет одновременно. В комнату вбегают еще две Охотницы – отстреливаясь на ходу, они бегут к проходу. Я прикрываю собой Габриэля и посылаю в Джессику вторую молнию. Она падает. Одна из Охотниц прыгает в проход, вторая хватается за ее ботинок, и обе исчезают. Джессика лежит, я бью в нее электрическими разрядами, но она продолжает стрелять. Я чувствую, как что-то ударяет мне в грудь, сдвигаюсь в сторону, чтобы лучше прикрыть собой Габриэля, посылаю еще молнию, Джессика снова стреляет, и я ощущаю, как что-то щелкает меня в плечо раз, потом другой. Джессика горит, дым идет от ее волос и куртки, наконец она меняется, превращаясь из Аррана в саму себя, и дальше уже лежит тихо.

Адель снова на ногах. Она не ранена.

– Натан… – Габриэль зовет меня очень тихо, и я оборачиваюсь на его зов.

Он лежит на полу и смотрит на меня снизу вверх. Его глаза встречаются с моими, и я вижу, что нисколько его не защитил. Кровь так и хлещет из его ран. Пули Джессики, отклоняясь от меня, изрешетили ему грудь. Я зову Аррана, настоящего Аррана, говорю Габриэлю, чтобы он лечился. Он должен лечиться до прихода Аррана. Если Арран поспешит, с Габриэлем все будет в порядке. Глаза Габриэля открыты, он смотрит на меня, я склоняюсь над ним и говорю ему, что все будет хорошо, что Арран вот-вот будет здесь, но он шепчет:

– Не могу… – Я твержу ему, чтобы он лечился, что он должен, что Арран сейчас придет, но понимаю, что он меня уже не видит, кровь лужей стоит вокруг его живота, и я прошу его, чтобы он не оставлял меня, твержу, что я этого не вынесу, и он это знает. Я беру его руку, переплетаю наши пальцы, изо всех сил сжимаю их, но не чувствую ответного пожатия. Его глаза открыты, в них еще вращаются золотинки. Медленно, но вращаются. Я опять зову Аррана, ору во весь голос, и Арран наконец появляется. Грудь Габриэля в крови, и Арран говорит, что надо сначала вынуть пули, а я говорю Габриэлю, что это недолго, надо потерпеть совсем немного, и Арран делает на груди Габриэля надрез, погружает в него пальцы, но Габриэль даже не морщится, только золотинки в его глазах движутся все медленнее, и тогда я кричу ему, чтобы он не смел умирать, кричу все громче и громче, а Арран пока вытаскивает пулю и снова режет, и тогда Габриэль издает звук – еле слышный, я только понимаю, что это мое имя, и он смотрит на меня, а золото в его глазах взблескивает все реже и реже, и Арран говорит, что не может достать вторую пулю и что там, наверное, есть еще одна.

Я должен остановить время. Если я смогу, Арран вытащит пулю. Я тру ладонью о ладонь и думаю о неподвижности, но ничего не происходит, и я понимаю, что не сработало. Пробую снова. Думаю ни о чем, о покое. Я должен это сделать. Должен успокоиться, и тогда у меня получится. Я снова двигаю руками, снова думаю о неподвижности, и наступает тишина. Замирает все. Включая Аррана. Я не знаю, как сделать так, чтобы заклятие его не тронуло, и не знаю, как извлечь пулю. Я смотрю Габриэлю в глаза и вижу в них всего две золотые искры. Я говорю ему, что люблю его, что он нужен мне, обнимаю его, целую, но знаю, что время надолго не удержать, и когда я целую его в последний раз, время начинает идти, Габриэль смотрит на меня, а искры в его глазах все тускнеют и тускнеют, пока не гаснет последняя.

Прыжки с утеса