Тот, кто утопил мир

Наконец Сюй Да выпрямился и сел. Отбросил мокрые волосы со лба и хрипло сообщил:

— У нас беда.

— Беда? — в голове Чжу завертелись мысли. Если он слишком слаб, чтобы сражаться, можно пока оставить его тут, хотя тогда придется в одиночку противостоять юаньскому гарнизону наверху…

Сюй Да сказал трагическим голосом:

— Я такой красавчик, что передо мной даже евнух не может устоять.

Он расхохотался и от смеха опять зашелся кашлем, не замечая свирепого взгляда Оюана. Потом с трудом встал на ноги, отмахнувшись от встревоженной Чжу.

— Хватит за меня трястись, младший брат. Жив я. Идем.

* * *

Оюана конвоировали Линь и генерал Сюй, который все еще покашливал. Отряд выбрался из туннеля к разрушенной деревне. Развалины хижин заросли буйной зеленью и стали напоминать грибы. Не сказать, что Оюана впечатлили ребята Чжу, но, надо признать, они превзошли его ожидания. Ему не верилось, что воины вслед за Чжу совершат этот самоубийственный заплыв. А они совершили и теперь продвигались вперед быстро и тихо, будто настоящие отборные бойцы, каковыми их считал Чжу. Оюан вспомнил слова генерала Сюя. Он верит в Чжу. Похоже, тут все в него верят. Непостижимо.

Разрушенная деревня стояла на небольшой возвышенности, а большего и не надо. И так отличное расположение. Безлесый остров оказался настолько мал — шириной не более трех ли в пределах круговых укреплений с отвесными стенами, — что все крупные объекты можно было легко различить. Вон те черные силуэты посреди острова — соляные склады, а плавучий огонек в самом дальнем конце — патруль в гавани. Огонек мерцал и покачивался в густом морском воздухе. Оюана, умевшего воевать только на суше, все это смущало.

— Сидите здесь, — приказал Чжу своим воинам. А когда генерал Сюй попытался хрипло возразить, твердо добавил:

— Отдыхайте, пока можете. Я разведаю, как там дела на сторожевом посту. Нападем до рассвета, у нас лишь несколько часов. Будьте готовы действовать сразу после нашего возвращения.

Едва выбравшись на свет, Чжу погасил огонек Мандата, и в темноте Оюан различал лишь смутные очертания его головы. Однако же почувствовал, что Чжу внимательно на него смотрит. Тот сказал:

— За мной, генерал.

Наверное, «счастлив» — слишком сильное слово, но Оюан был бы рад хоть ненадолго избавиться от общества Чжу. К тому же его ступни горели от соли. Он кисло спросил:

— Боитесь, как бы я не подкупил ваших воинов?

— Были бы вы хоть чуточку более приятной персоной, тогда, может, и боялся бы. Мне нужны от вас сведения. Налет на юаньский форпост для меня в новинку. Честно сказать, я понятия не имею, как у них все устроено!

Он без всякого стеснения признается в собственном невежестве на глазах у своих же людей. Какое ничтожество…

Оюан ответил с глубоким презрением:

— А мне не нужно быть приятной персоной, чтобы сдать вас юаньцам.

Он почувствовал, что Чжу призадумался. Спустя миг тот сказал не с благодарностью, но с некой мягкостью в голосе:

— Хотели бы сдать — не спасли бы Сюй Да. Вы же испугались, что без него я могу проиграть. Пойдемте…

В этой части острова никто не бывал годами. Дорожки заросли пружинистой зеленью. При каждом шаге Оюан проваливался в траву выше колена. Пропитавшиеся водой повязки заново натирали ему ступни. Единственным утешением было то, что коротышке Чжу, — которому, наверное, так аукнулось его голодное сиротское детство, — приходилось не легче. Он продирался сквозь зелень, напоминая Оюану гончую, утонувшую в траве, то и дело приподнимающую голову, чтобы сориентироваться.

Чжу, наверное, испытал не меньшее облегчение, чем Оюан, когда они наконец выбрались на более исхоженные тропы.

— Вон там, — прошептал Чжу, едва они миновали склады и на глаза показался сторожевой пост, куда более крупный, чем Оюан ожидал от островного гарнизона. Задним числом он понял, что причиной тому, скорее всего, пиратские набеги. Он оценивал детали, и в нем нарастало неприятное чувство. Перед ними был задний фасад трехэтажной башни, торчащей над укреплениями внешней стены. Факелы в просторном дворе и фонари за верхними окнами, затянутыми бумагой, озаряли сооружение роскошным оранжевым сиянием, из-за которого не было видно звезд. Огоньки перемигивались на укреплениях — это дозорные обходили стены, двигаясь навстречу друг другу. Зубцы парапета то и дело заслоняли их высоко поднятые факелы.

— Скажите мне, что я вижу, — тихо произнес Чжу. — Сколько у нас противников?

У Чжу тринадцать воинов и генерал Сюй в придачу. А сражаться ему придется с тремя-четырьмя отрядами юаньских солдат. От отчаяния у Оюана сдавило горло. Что, если выдать им Чжу? Юаньцы ненавидят его, предателя, даже больше, чем Чжу. Они отправят его в Даду на казнь. По крайней мере, мелькнула дикая мысль, Великого Хана он увидит… Но один в столице… в тюрьме… безоружный…

Неужели так у вас больше шансов, чем со мной, генерал?