Тот, кто виновен

Тоффи подозрительно покосился на меня, но затем снова повернулся к Стойе, которого не интересовало, что я дотянулся до тумбочки. В связи с чем я мог абсолютно беспрепятственно смотреть на предмет, который Йола уже во второй раз велела мне взять в руку. Если до этого у меня и были определенные подозрения о безысходности положения, то сейчас они окончательно исчезли.

Этого не может быть…

Йола непременно умрет, если я буду противиться этим дистанционным приказам. Так что я подавил внутреннее желание довериться другим и попросить о помощи.

И сунул руку в ящик.

Одновременно открыл рот и произнес то, что поневоле диктовала мне Йола. Слово в слово я повторил:

— Можете больше не искать Йолу. Она в моей власти, и я ее убью.

Слова разорвались в воздухе, как новогодние петарды.

Тоффи, Стойя и Ким повернули ко мне головы, потрясенные, уставились на меня и только после секундного оцепенения заметили ручную гранату, которую я протягивал в их сторону.

Глава 17

ЙОЛА

«И вас я тоже убью, если вы приблизитесь ко мне».

Йола услышала, как ее отец повторил и это предложение, которое она вынудила его произнести. Его голос звучал глухо, издалека, словно он говорил через тряпку.

Она сидела на полу в позе лотоса, привязанная спиной к деревянному столбу, в ногах лежала оранжевая радиостанция, которая напоминала водонепроницаемую переносную рацию, которая всегда висела на поясе у ее тренера по плаванию. Видимо, она работала в непрерывном режиме, потому что из динамика раздавались суетливые голоса. Двое мужчин и женщина, которая напоминала ее мать, перекрикивали друг друга:

— Ты спятил?

— Что это?

— Господи… положи эту чертову штуковину!

— Спокойно, господин Роде, только спокойно!

Отец Йолы выполнял указание. Он не произносил больше ни звука.

— Слева от тебя стенной шкаф. — Йола продолжала считывать текст, напечатанный с широкими межстрочными интервалами. Листок в ее руках дрожал. Удивительно, но голос при этом оставался спокойным. Намного спокойнее, чем пламя свечи в полуметре от нее — единственный источник света в этой темнице без окон.

Час назад неизвестный, лица которого Йола не видела, потряс ее за плечо и разбудил. Сначала она кричала, потом сильно плакала, заметив толстую, как судовой канат, веревку, которой была привязана к этому столбу. Сейчас ее состояние можно было бы описать словом «одеревенение» или, еще лучше, «онемение», как последний раз у зубного врача, когда ей сделали обезболивающий укол, только сейчас Йола ощущала дискомфорт не только в щеке, но почти во всем теле.

Йола сглотнула. Еще немного — и она наделает в штаны. Ее мочевой пузырь распирало, как всегда, когда она испытывала страх.

Нет, сейчас его распирает в тысячу раз сильнее.

Потому что такого страха она еще не знала, на ум ей пришло слово «шок», Йола получила пять с плюсом за реферат на эту тему. Дышать было тяжело. Йола пыталась делать то, что господин Штайнер показывал им на занятиях спортом, если начинает колоть в боку, двадцать один, двадцать два, двадцать три… и снова вдох… но идиотский счет никогда не помогал во время кросса, а тем более здесь, в этой, этой… хижине?

Она понятия не имела, где находится, свеча в ногах освещала только небольшой радиус вокруг — его было достаточно, только чтобы разглядеть, что пол сколочен из грубых деревянных досок. И что к подошвам тяжелых рабочих ботинок ее похитителя прилипла влажная листва.

Незнакомец стоял в метре, на нем была черная куртка с капюшоном, темный нашейный платок, натянутый до самых глаз, закрывал лицо. Она вспомнила комментарий Штеффена, ее лучшего друга и соседа по парте — «байкерская паранджа». Шутка, которую она не поняла, пока папа не объяснил.

Мужчина, постоянно переступавший с ноги на ногу, сделал нетерпеливый жест оружием. Йола послушалась и прочитала дальше:

— В правом отделении лежит пластиковый пакет. Возьми его.

Йола вытерла локтем лоб. Она уже опасалась, что открылась рваная рана над правым глазом, там, где она ударилась головой, когда «жук» перевернулся. Но это был всего лишь пот.

«Вообще-то мне должно быть холодно», — подумала Йола. У нее изо рта шел пар, а она по-прежнему была в легкой домашней одежде, в которой папа отправил ее сначала к Деннису, а потом затащил в машину: черные джинсы, зеленый свитер и изношенные сникеры. Конечно, без демисезонной куртки, которая была ей не нужна, чтобы забрать Мистера Триппса.

Черт!

При мысли о коте у Йолы на глаза снова навернулись слезы. Совсем недавно она гладила его у себя на коленях и ждала папу, сидя на диване перед телевизором в квартире Денниса, а сейчас панически боится, что никогда больше не вернется домой, не увидит ни папу, ни маму, ни кота.

Йола почесала горло, где у нее, по ощущениям, образовался комок размером с теннисный мяч.