Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

— Смеешься? Это хорошо, — невозмутимо продолжала Бэлла Львовна. — Значит, образ получился ярким. Для того чтобы выбрать, по какой доске идти дальше, необходимо понять две вещи. Первое: какого качества эта доска, достаточно ли она прочная и длинная, чтобы выдержать тебя. Второе: куда она приведет? Что находится в том месте, где она закончится? Я не знаю, что у тебя происходит по части любви, хотя явственно вижу, что кое-что происходит. Но твою семейную доску я могу оценить. Она закончится очень скоро. Пойми меня правильно, твоя мама очень стара, да и мне не так уж много осталось. Мальчики уже совсем большие, ты сама в этом сегодня убедилась, да и растили их мы с тобой так, чтобы приучить к самостоятельности и независимости. Еще три-четыре года — и они уйдут из семьи. Что останется? Останутся двое не любящих друг друга людей, ты и Вадим. Доска, как видишь, короткая, а там, где она заканчивается, ничего особо радостного не видно.

— Почему вы считаете, что Вадим меня не любит?

— Я ничего не считаю, золотая моя, я вижу. Я вижу это так же отчетливо, как то, что ты не любишь его.

— Вы ошибаетесь, Бэлла Львовна, — горячо возразила Наташа. — Да, не стану кривить душой, я уже не испытываю к Вадиму таких чувств, как раньше. Но он любит меня, и он так много вложил в нашу семью, так много сделал для нас… Я не имею права расставаться с ним, если он сам этого не захочет.

— Ну вот, ты опять за свое! У вас обоих взгляд зашоренный. Ты вбила себе в голову, что он тебя любит, и поэтому не можешь от него уйти. А он считает, что ты его любишь, и не может тебя бросить с двумя детьми, двумя старухами, сестрой и племянницей. Он выполняет свой долг мужа и отца. Честно выполняет. Но чего ему это стоит, ты задумалась? У него высшее образование плюс диплом налогового работника. Он вполне может сам себя прокормить, занимаясь уважаемой и квалифицированной работой. А он вместо этого торчит за прилавком и угождает покупателям, потому что считает себя обязанным создать тебе и сыновьям приличные жилищные условия, а для этого нужно во что бы то ни стало отселить Люсю с дочерью. Вы оба обманываете сами себя и друг друга. Не честнее ли будет отпустить его? Снять с него весь груз ответственности за твое многочисленное семейство? И я, и твоя мама, и твоя сестра с племянницей — мы все чужие для него, мы его раздражаем, а он гробит свою жизнь на то, чтобы решить наши проблемы. Во имя чего? Во имя детей, которые, как выяснилось сегодня, в нем мало нуждаются? Во имя любви, которой, можешь мне поверить, давно уже нет? Я хочу тебе сказать, золотая моя, что, если ты порядочный человек, ты просто обязана предложить ему развестись. Прямо сейчас, не дожидаясь, пока он купит квартиру для Люси. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Не понимаю, — ответила Наташа, глядя в пол, хотя прекрасно все понимала. Если дождаться, пока Вадим заработает денег на Люсину квартиру, и потом уйти от него, это будет уж совсем по-свински. Получится, будто она его использовала, а потом выбросила, как старую рваную тряпку. Но куда же она может уйти? Никуда, ее дом здесь. Значит, уходить придется Вадиму. Опять же — куда? Он здесь прописан, никакого другого жилья у него нет. А денег на новую квартиру, даже на самую маленькую, он пока не собрал. Разменять коммуналку? Не выйдет. Им нужна будет квартира для Люси, квартира для самого Вадима, квартира для Иры, квартира для Бэллочки — четыре однокомнатные. И вдобавок отдельная квартира для Наташи с матерью и двумя почти взрослыми сыновьями — как минимум трехкомнатная. Столько квартир из их четырехкомнатной коммуналки, хотя и в центре, все равно не выйдет.

— И чего же ты не понимаешь? — с поистине ангельским терпением спросила Бэлла Львовна.

— Где Вадим будет жить? Куда ему уходить, если мы разведемся?

— Он купит себе квартиру.

— Но у него пока нет денег…

— А вот здесь, золотая моя, мы подходим к самому главному, — перебила ее соседка. — И я очень тебя прошу выслушать меня спокойно и не говорить «нет». Сколько нужно еще денег, чтобы купить однокомнатную квартиру в приличном районе, не внутри Садового кольца, конечно, но и не на выселках, не за Кольцевой дорогой?

— Тысяч восемь долларов. Это как минимум. Двадцать тысяч у нас уже есть, еще два-три года назад за эти деньги можно было даже «двушку» купить, правда, плохонькую, но теперь квартиры подорожали… Меньше чем за тридцать тысяч ничего пристойного не найдешь.