Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

— Можно подумать, я твою свободу так уж сильно ограничивала, — фыркнула Наташа, наливая сыну полную тарелку супа.

— Не, мать, не в том дело, что ты меня ограничивала. — Саша схватил ложку и начал жадно есть. — Вкусно — смерть! А белого хлеба нет?

— Есть, сейчас отрежу. Так в чем же дело, если я тебя не ограничивала?

— В том, что я, как нормальный человек, тебя стесняюсь. Я же понимаю, что если мы живем вместе, то я должен все время звонить, докладываться, когда приду, куда ушел, зачем пошел, кто у меня в гостях, с кем я дружу, с кем, пардон, сплю. А там я ни перед кем не отчитываюсь, никто меня ни о чем не спрашивает, кого захотел — того привел, куда захотел — туда ушел. Один раз в день позвонил тебе, сообщил, что жив-здоров, узнал, что у тебя все в порядке, и вопрос закрыт. Ты только не обижайся, ладно?

— Я не обижаюсь, — с улыбкой ответила Наташа, — мне тоже когда-то было девятнадцать лет, не думай, что я родилась сорокалетней. Что ты будешь на второе, котлеты или эскалоп?

— И то и другое, давай две, нет, три котлеты и один эскалоп.

— Не треснешь? — с подозрением спросила она.

— Не, в самый раз будет. И жареной картошечки побольше, — добавил Саша, наблюдая, как Наташа разогревает на сковороде оставшуюся после ужина картошку.

— Сашенька, ты можешь меня внимательно послушать? — спросила она, когда сын насытился и не спеша пил чай с конфетами.

— Локаторы приведены в действие, — бодро ответил он. — Готов к приему информации.

— Тебе придется научиться заботиться о себе самому, — начала Наташа. — Разумеется, здесь для тебя всегда открыты двери, ты можешь, если захочешь, завтракать у нас, обедать и ужинать. Но убирать свою комнату ты должен будешь сам. И самое главное — по очереди с Катей и Люсей делать уборку в местах общего пользования. Я имею в виду прихожую, коридор, ванную, туалет и кухню.

— По очереди — это как?

— Очень просто. Составляете график и соблюдаете его. Как во всех коммунальных квартирах.

— Это что же получается, я, к примеру, буду у тебя питаться, кухней пользоваться не стану, а все равно мыть придется?

— Придется, дружочек, — кивнула Наташа. — И плиту оттирать, и пол мыть, и раковину, и стены.

— Ну ни фига себе! — протянул юноша. — Это с какого же перепугу?

— А с такого, что ты там живешь. Это закон коммуналки. Тебе же свободы хочется? Вот и плати за нее своим трудом. Не хочешь заниматься уборкой? Переезжай сюда и плати своей свободой. Выбор за тобой.

— У-у-у, как все непросто… Ладно, прорвемся. Свобода — она завсегда дороже, верно, мать?

— Не знаю, — не кривя душой ответила Наташа. — У меня ее никогда не было.

Саша в изумлении воззрился на нее:

— Ты что, серьезно?

— Вполне. Я никогда не жила так, чтобы ни за что и ни за кого не отвечать, кроме себя самой. Только, может быть, когда совсем маленькой была, но тогда приходилось слушаться родителей, какая уж тут свобода. А потом началось: Иринка, Бэлла Львовна, вы с Алешей, ваш папа, мои родители, Люся с Катей. Так и тянулось.

— И что, неужели никогда не хотелось на волю, в пампасы?

— Представь себе, нет. На волю хочет тот, кто ее попробовал и ему понравилось. А я всегда жила в большой семье, о которой нужно было заботиться, и мне казалось и до сих пор кажется, что это естественное состояние. Я привыкла так жить. Налить тебе еще чаю?

— Не, спасибо, я помчался, мне завтра вставать ни свет ни заря. Напомни Алешке, что мы в воскресенье идем с отцом на футбол.

— Он помнит, у него на компьютере записка приклеена.

— Ну все, целую, пока.

Саша на ходу чмокнул Наташу в щеку, и через секунду она услышала его быстрые шаги, удаляющиеся вверх по лестнице.

Наташа очень надеялась, что ее сын сможет легко перестроиться с жизни одной семьей на жизнь в коммунальной квартире с соседями. Сашка, хоть и прожил все свои девятнадцать лет в квартире на четвертом этаже, никогда не знал, что такое «уборка мест общего пользования по графику» и как делить лежащие в холодильнике продукты на «наши» и «чужие». Наташа содержала всех, кто там жил, вела общий бюджет, еда готовилась на всех и не существовало никаких графиков. Какие же могут быть графики и дележка в одной семье? Племянница Катя тоже с коммунальным бытом незнакома, но Люся как-никак прожила с соседями без малого сорок лет, уж она-то не забудет ни про очередность уборки, ни про раздельные продукты. Можно надеяться, что под ее жестким руководством жизнь как-то наладится.

Однако надежды Наташины не оправдались. Буквально через три дня после отказа от услуг домработницы позвонила разгневанная Люся и дрожащим от злости голосом сообщила, что Саша съел ее колбасу. Он пришел накануне поздно, когда все уже спали, а утром Катя хотела сделать себе на завтрак бутерброд к чаю и обнаружила, что колбасы, которую она только вчера купила, и след простыл.

— Будь любезна, объясни своему сыну, что он теперь должен сам покупать себе продукты. Моя дочь не обязана ходить для него в магазин, — потребовала сестра.

— Хорошо, я поговорю с ним, — кротко пообещала Наташа. — Извини, что так вышло. Он еще не привык.

— Так пусть привыкает! — взвизгнула Люся.