Тот самый

Под внимательным взглядом Кира я чувствовал себя беззащитным и потому отказался. Мне не хотелось знакомить его ни с мамой, ни со старым домом на Черепаховой горе. Наши жизни соприкоснулись, чтобы навсегда оттолкнуться друг от друга. Я по-прежнему не верил ни в судьбу, ни в планы Бога.

Уставшие и опьяненные жарой, мы брели по улице, скрываясь от солнца в тени аллеи. Пиная камешек и не вслушиваясь в болтовню Алисы, я даже не подозревал, что боль от разбитой коленки – это сущие пустяки. В жизни есть боль, которую не замаскируешь таблеткой но-шпы и толстым слоем зеленки.

Глава II Маленький призрак

В маленьком замке на Черепаховой горе нас на самом деле было четверо. Каждое утро мы садились за накрытый стол в гостиной и завтракали: это единственная традиция, которая объединяла нашу семью. За спиной я всегда чувствовал призрак. Все чувствовали его, только никто об этом не говорил. Мы молчали. Алиса, я и мама. Мама молчала особенно громко.

Однажды в нашей жизни появился мужчина. Дом на Черепаховой горе подарил нам возможность почувствовать себя полноценной семьей. Мужчина, которого привела мама, частично починил водопровод и дверь в сарае. Он научил меня кататься на скейтборде. Сначала он появлялся, когда мы с Алисой были в школе. Мы быстро заметили присутствие постороннего человека в нашем холодном замке. Дом подсказывал нам о вторжениях чужака. Его появления выражались в кружке с еще не остывшим кофе, покрывшимся пленкой, в капельках воды на керамике ванны и в тяжелом запахе мужского одеколона. Много раз я задумывался: чем пах мой настоящий отец? Узнал бы я его, если бы увидел в толпе, или нет? Хотел бы он знать меня, своего сына, или ему было плевать? Может, он давно умер. Каждый вопрос оставлял в душе червоточину. Порой я мучил себя вопросами, на которые не существовало ответов, и моя душа превращалась в решето.

Осенью мама решилась познакомить нас с чужаком. «Надеюсь, – сказала она, хмуря брови, – он когда-нибудь сможет стать вам папой». У нас уже был отец. Мы не знали его, никогда не видели, но в наших детских головах давно сложился образ, и мы не хотели отпускать его так просто. Алиса представляла его космонавтом, погибшим на важном задании, я видел его храбрым полицейским. У него обязательно были темные вьющиеся волосы, как у меня, и голубые глаза, как у Алисы. Как-то я бежал по подъездной лестнице и не заметил соседку. Я задел ее, и круглые яблоки, выпавшие из пакета, покатились по заплеванным бетонным ступенькам. Как только я нагнулся, чтобы собрать их, она закричала:

– Маленький болван! Весь в свою непутевую мамашу! – Голос эхом разносился по лестничной клетке и хлестал меня по щекам. Я крепко сжимал яблоко, впиваясь короткими ногтями в подгнившую кожуру. – Понарожают от разных мужиков, а нам, соседям, мучайся!

Яблоко выпало из рук. Я вскочил и побежал, не оборачиваясь, а соседка с третьего этажа все кричала и кричала. Я бежал, зная, что от правды мне не убежать.

До того вечера меня не беспокоило, что мы с Алисой совсем не были похожи друг на друга. Я услышал скворчание масла на сковородке и обнаружил маму на кухне. Она стояла в старом халате, с заколотыми волосами, и что-то тихонько напевала под бульканье масла.

– Ты понарожала нас от разных мужиков, да? – спросил я у худой спины, приваливаясь к дверному косяку. Легкие горели от бега, в горле пересохло, но я стоял и гипнотизировал мамину спину.

– Что? – Мама обернулась с деревянной лопаткой в руке. – Что ты сказал?

Голубые глаза сверкнули гневом. Я съежился, чувствуя себя источником ее злости. Нашарив рукой железную заклепку на куртке, я стал теребить ее и медленно отступать в тень коридора.

«Прости, ма, – хотелось сказать мне. – Если бы я только мог исчезнуть, я бы это сделал, прости, только не злись».

– Ты понарожала нас от разных мужиков. А соседи теперь мучаются, – терпеливо повторил я, разглядывая маму. Черты лица заострились, а кожа на шее покрылась пунцовыми пятнами. – Ты понарожа… – снова начал повторять я, думая, что мама оглохла.

– Кто тебе это сказал? – Она выключила конфорку, положила деревянную лопатку на стол и двинулась ко мне. – А ну говори!

Я решил, что она ударит меня, и зажмурился. Когда удара не случилось, я боязливо приоткрыл глаза, глядя на маму сквозь ресницы.

– Молчи! Я знаю, кто это сказал… Сейчас эта дрянь у меня получит! – Мама выбежала из квартиры, подвязывая пояс халата.

Я нашел Алису под кроватью и по секрету сообщил ей, что мама понарожала нас от разных мужиков и что соседи теперь мучаются.

– Пусть мучаются, – ответила Алиса. – Нам-то что?

– Разве можно быть счастливыми, когда другим плохо?