Тот самый одноклассник

Я не думала, что когда-нибудь снова его увижу, только если в очередной рекламе. Его ключи я нашла в почтовом ящике, замки менять не стала. Он не звонил, не писал, не приходил и вдруг… две недели спустя…

— Что тебе надо? — спросила через дверь.

— Привет, — ответил он и улыбнулся. Через глазок улыбка выглядела кособокой. А ещё счастливой и до боли знакомой. Она перенеслась из красивого прошлого в начале наших отношений. Она была частью иллюзии.

Я чуть приоткрыла дверь.

— Что тебе надо, Данила?

— Убедиться, что ты в порядке.

— Я в порядке.

Я бы захлопнула дверь и разозлилась, но Данила меня не провоцировал, даже не пытался приблизиться. Он стоял около лифта и улыбался.

— Пожалуйста, не приходи больше, нам не о чем разговаривать.

— Или наоборот, слишком многое хочется сказать, — в его голосе звучала такая пронзительная печаль, что я задержала дыхание.

Нет, Ника, нет. Ни за что. Не слушай, иначе его тёмная, страшная сторона снова засосёт тебя.

— Не приходи больше.

— Хорошо, — он снова улыбнулся. — Я зашёл проверить, что ты в порядке, и попрощаться. Меня мучает чувство, что между нами не поставлена точка, понимаешь?

— Эта точка поставлена.

Я снова лгу. Точка не поставлена, потому что мне хочется накричать на Данилу и спустить его с лестницы.

Данила провёл ладонью по перилам. Он похудел, плечи выглядели напряжёнными и сгорбленными.

— Два месяца с тобой были особым периодом в моей жизни, — тихо проговорил он. — Я бы хотел рассказать тебе об этом. Понимаешь? После происшествия в доме моей матери ты выплеснула эмоции на холст, вот и я хочу рассказать тебе… — Он резко выдохнул и склонился к перилам.

Ну уж нет. Никакой задушевной болтовни.

Но я не успела выдать очередной отказ, как Данила продолжил.

— Я понимаю, что ты не захочешь со мной разговаривать и встречаться, но я могу рассказать тебе обо всём по-другому. — Он повернулся ко мне и улыбнулся. Казалось, он меня изучает. Чужой, странный мужчина, словно инопланетянин, считывающий мои мысли и ожидающий определённую реакцию на его слова. — Послезавтра премьера песни «Душа на ладони». Помнишь, Ник? Эта песня о тебе. Мы не планируем ничего грандиозного, небольшой концерт строго по приглашениям. Если для тебя эти два месяца хоть что-то значили, пожалуйста, приди на концерт. — Данила сделал глубокий вдох и приложил руку к горлу, словно произносимые слова душили его. При этом он смотрел на меня с таким вниманием, словно и вправду умел читать мысли.

— Если захочешь, на том и поставим точку, — закончил он чуть грустно.

Я смотрела на него, не мигая.

— Душа на ладони,

Моя душа на твоей ладони, — пропел он, кивнул и направился вниз по лестнице.

А я заперла дверь на все замки и прислонилась к ней, положив руку на грудь. Под пальцами бешено колотилось сердце. Не из-за романтических чувств к Даниле, нет, и не от страха, а от желания поставить точку. Волшебную, настоящую точку, после которой я смогу никогда больше не задаваться вопросами по поводу Данилы Резника. Под синим взглядом, под нежностью, под ненормальной ревностью остаётся ещё один пласт, ещё один слой секретов Данилы, о котором мне совершенно ничего не известно. Я чувствую его загадки, они дразнят и надсмехаются над моей наивностью. Над тем, что я до сих пор не разгадала человека, за которого собиралась замуж.

Но на концерт всё равно не пойду.

Не пойду.

* * *

На следующий день я погрузилась в уроки. Только иногда в памяти звучал тихий мотив:

Душа на ладони,

Моя душа на твоей ладони.

Данила знает, как надавить на кнопки моего любопытства, даже сейчас ему это удалось. Сколько женщин жалуются на то, что, проведя с мужем или любовником долгие годы, так и не знают, что он о них думал. Любил ли. Чем являлись для него их отношения.

А тут такой подарок — взгляд со стороны мужчины, да ещё и песня. Это вам не картина, в которой порой можно разглядеть, что угодно. В песне — слова, которые можно понять. Расшифровать. Использовать в качестве волшебной точки в конце наших отношений.

Душа на ладони,

Моя душа на твоей ладони.

Звучит красиво, правда? По крайней мере, более позитивно, чем последняя написанная Данилой песня, которая начиналась со слов: «Убей карательной стрелой истлевший вздох моей агонии».

Помню, как он писал её, облокотившись на подоконник, и, не переставая, бормотал первую строку. Мне до жути хотелось предложить ему зарифмовать агонию с бегонией, поэтому я заставила себя прогуляться в магазин. Я никогда не понимала тьму его души.

Кстати, да, я ничего не путаю, Данила сам пишет песни «Анатомии» — и музыку, и слова. Так было с самого начала. Остальные члены группы — исполнители, они подчиняются своему лидеру во всём.

Выходя с очередного урока, я напевала, пытаясь угадать мотив «Души на ладони», когда позвонил Олег Максимович. Сделала глубокий вдох, чтобы набраться терпения, и ответила. Сейчас речь пойдёт о подарке, не иначе. Говорила же, если он что задумает, то не терпит отлагательств.

— Ника, есть разговор. Ты можешь встретиться?

— Что-то случилось?

— Ты где сейчас?

— На уроках.

— Когда домой?

— К пяти. А что?

— Жених где?

…

— Его нет.

— В командировке что ли?