Тот самый парень из порно книга 2 (СИ)

На отборе я быстренько прошлась туда-сюда, примерила сложный чепец, растерялась на просьбу: «Скажите что-нибудь по-русски» и зачем-то прочитала: «В лесу родилась елочка». Мне кажется, 60 % русских людей вспомнит эту песенку, если их попросят «что-нибудь». Еще 35 % — «Идет бычок, качается». Оставшиея пять или промолчат, или выпендрятся каким-нибудь Есениным.

— На трактирную девку не тянет, — с недовольным видом заявил ассистент ассистента младшего помощника режиссера, глядя мимо меня.

Неужели домой отправят?

— Нет, не тянет, — согласилась с ним девушка, которую я принимала за работницу буфета, потому что она всем разносила кофе. Но она подхватила со стула толстую папку, открыла ее и нашла меня в длинном списке массовке. Держа палец на очень русском имени Lily White, она смерила меня взглядом.

Почему-то захотелось отдать пионерский салют, но я не помнила, можно ли это делать без галстука.

— Будет на кладбище и на балу, — кивнула она кому-то за моей спиной и протянула бейджик. К счастью, мне. — Костюмерная вон там.

В огромном шумном помещении, где будущие трактирные девки нетяжелого поведения, горожанки и женщины из высшего общества примеряли затхло пахнущие платья, я неожиданно встретила Касю, ту девочку на побегушках из корпорации Дика Монро, с которой познакомилась во время своего первого опыта наблюдения за работой Дэрила.

— А что? — отмахнулась она в ответ на мое удивление. — Мой дедушка был украинец, — добавила по-русски с жутким акцентом.

Но были там и настоящие русские. Когда мне подобрали черный наряд для сцены похорон и отправили в очередную очередь — на грим, за мной стояли две невыносимо гламурные, очень худенькие, с идеально блестящими черными волосами девушки с сумочками, запредельная цена которых была очевидна даже мне.

Они минут десять рассматривали свои ногти без лака с неослабевающим интересом:

— Ужас, чувствую себя голой!

— Представляешь, снять наращивание дороже, чем сделать!

— Неужели в девятнадцатом веке совсем ногти не красили?

Не представляю, зачем им нужна была работа в массовке. Неужели мужья не могли девушкам обеспечить достойную карьеру в кино? Вот у Изабель муж смог…

Касю тоже пустили всего на две сцены — похороны и гулянку в трактире.

Поправляя глухие черные платья, невыносимо душные под светом софитов, мы остро завидовали тем, кому досталась ярмарка. Там наливали холодные лимонады и можно было расстегнуть несколько верхних пуговиц, пока не началась съемка.

Пузатый мужик в картузе и фартуке носился туда-сюда с огромным расписным самоваром, на который был присобачен сверху черный сапог. Похоже, самовар купили в первой попавшейся лавке русских сувениров, и пить чай из него было невозможно, но мужик так сиял и гордился своей ролью, что не любоваться им было невозможно.

Ассистенты время от времени сгоняли нас в стайки и требовали о чем-нибудь говорить по-русски, снимая это на смартфонные камеры. Подразумевалось, что мы должны будем общаться прямо в кадре — и чистая русская речь будет придавать фильму достоверности.

Почему-то мои соотечественники, стоило зацепиться языками, начинали выяснять продуктовые вопросы:

— Видели недавно открыли новый русский магазин? С зефиром! Я скину вам адрес.

— Ой, там сухарики есть? Хочу сухариков и воблы!

— А гречка? Гречка-то?

— И гречка, конечно, и майонез!

Уже несколько месяцев я жила в Лос-Анджелесе, а гречки мне все еще не хотелось. Закрадывались мысли, что со мной что-то не в порядке. Витаминов, что ли, каких не хватает? Или в роддоме забыли сделать прививку патриотизма вместе с БЦЖ?

Актриса Голливуда. Привыкание с первой дозы

После длинного суетного дня Дэрил забрал меня от ворот студии, и уже по дороге с затаенной надеждой спросил:

— Завтра еще поедешь?

— Конечно! Сегодня так ничего и не снимали. Запарилась бегать в этом черном балахоне! — пожаловалась я. И тут же просияла: — Зато завтра будет бал!

Он так нахмурился, что я ждала вопроса: «Какой бал в «Братьях Карамазовых»?», но Дэрил все же не был идеальным мужчиной и не читал всю русскую литературу.

Вздохнув, он покачал головой — с досадой, словно я его разочаровала.

— Ты ведь понимаешь, что тебя могут вырезать из фильма? Что от этой тяжелой работы может не остаться ни одного кадра? — спросил он все еще без улыбки.

— Ты уже говорил.

— Просто не хочу, чтобы ты расстраивалась.

— Если расстроюсь, пойду снимусь в порно! — психанула я. — В групповухе! В главной роли! Там точно не вырежут!

Он сжал зубы и отвернулся, делая вид, что тщательно следит за дорогой.

Я потихоньку остывала под мощным кондиционером в машине после жары и духоты съемочных павильонов.

И мне становилось стыдно за свой срыв. Да, конечно, я устала и вся чесалась от плотной ткани траурного платья, но разве это повод срываться на ни в чем не виноватом Дэриле? Он просто хотел мне в очередной раз напомнить, к чему приводят наивные мечты в этом городе…