Тот самый сантехник 5

Что-то щёлкнуло в голове. Припомнив Свету, уже хотел выскочить из душа, но стоило снова поднять голову от спущенных трусов, как взгляд зацепился за вагину. А она такая манящая. С губами в мыльной пене. С таинственным треугольником, который оставили едва-едва. Лишь тёмный контур, чтобы просто обозначить себя.

А прямо на него смотрела небольшая кнопочка, которую вдруг до безумия захотелось нажать, вдавить, а то и попробовать.

И Рома понял. Уже не богатырь, но дубина, что способна всё разнести в округе. Он — дикий орк. Рычащий, грозный, безумный.

«Хватать!»

Сердце бешено застучало. Рома подскочил, тяжело задышал.

Она смотрела на него пристально секунду-две. Он не отводил глаз, как будто кто первым уберёт взгляд — проиграет.

Не проиграли… но малейшая искра превратилась в буйное пламя, которое не в силах затушить и один душ.

Оба устремились навстречу друг другу. Дикая, необузданная животная страсть породила саму Тягу. Разогнанная глубинными страхами, та кивнула и повторила тихо: «нахуй эту дружбу!».

Губы слились в поцелуе на миг, соски коснулись мягкого тела. Затем он просто коснулся рукой её жерла и руки обожгло.

Поражаясь её жару, Рома вдруг понял, что уже входит в неё жадно, страстно, в превеликом желании, которому он не хотел, не мог и не пытался искать объяснений.

Леся обняла его, принимая вторжение и прошептала только одно:

— Даже не думай останавливаться.

И Рома кивнул, весь превратившись в одну философскую мысль:

«Если не им покоряться, то для кого покорять?»

Глава 18 — Всё, как настояла женщина

Если спонтанный секс в душе, где подлеченный самец постигал жаждущую самку и мог пройти незаметно для окружения, как и попытка домогательства до спящего человека сорокалетней девственницей, то само окружение внесло коррективы на разврат в доме.

Пожар на кухне игнорировать умная кухня не позволила!

Кастрюля с варёными овощами под суп сначала дошла, когда Зоя ещё сидела на кухне, потом закипела, когда поднялась на разведку на второй этаж, а потом просто выкипела, залив варочную панель, когда дело с развратом встало на рейсы.

Когда раскалённое дно начало припекать овощи, случилось самое неприятное. Чёрная корка обуглилась, дала первый дым. Чуткие датчики зафиксировали его и подали сигнал тревоги.

Умный дом вдруг на весь дом начал транслировать через датчики записанный для таких моментов голос Шаца:

— Ты чё творишь? Ты чё твори-и-и-шь, я тебе говорю-ю-ю?!

Если в душе, где лилась вода и один человек нанизывал другого с его полного согласия, это осталось незамеченным под плеск воды, то в спальне, где Боря только что ощутил свой аналог бодрящего душа и всячески пытался выбраться из плена одеяла, Зоя навострилась.

— Кто там орёт?

Боря и ответил — кто. Получилось коротко, но весьма выразительно.

— И что теперь делать? — не сразу сообразила Похлёбкина, которой впервые так хорошо сиделось, что уходить никуда не хотелось.

Тёпленькое местечко. Прежде таким было лишь одно, но его двадцать лет грела, а тут хватило двадцати минут, учитывая все предварительные манипуляции.

— Зоя, мать твою за ногу, пусти, а то все погорим!

Но Похлёбкина пускать не собиралась. По крайней мере, без выгоды для себя. Иные это называли — «бартер». А она — «бонусная шоколадка за хорошую работу».

— А вы обещаете вести себя надлежащим образом и повторить при случае? — тут же спросила Зоя, воспользовавшись ситуацией.

— Что повторить-то? — взвыл Боря, не имея возможности освободиться от плена одеяла и женщины сверху.

Одеяла у Шаца фирменные, прошиты что надо. Стёганы как доспехи из дублёной кожи.

— Ой, я пока не решила, — продолжала кокетничать дама, ощущая послевкусие после первого полноценного оргазма при попечительстве мужчины. Естественно, это хотелось повторить. А ещё лучше — сделать ежедневной процедуру. И она пошла ва-банк. — Но просто пообещайте мне, что подчинитесь, когда попрошу.

— Почему я должен подчиняться? — всё ещё брыкался Боря. — С какого перепугу?

Зоя потянула носом, и почуяв дым, улыбнулась. Один неоспоримый аргумент у неё все же был.

— Видимо потому, что иначе мы сгорим!

Если Похлёбкиной после сквирта нечего было терять, так как сравнивать было просто не с чем. То Боря ощущал желание жить. Обилие нерешённых задач и отложенных дел довлели над ним. Поэтому он сказал:

— Чёрт с тобой!

— Это означает «да»? — уточнила Зоя, остро жалея, что рядом нет бланка договора на подобную тему.

«Интересно, существуют ли такие в природе?» — ещё подумала человек, которая проросла по пути бухгалтера, где всё решала конкретика цифр и бюрократия крючкотворства.

— Да! — крикнул Боря, не видя другого способа уцелеть в сложной ситуации.

— Дайте слово! — тут же потребовала Похлёбкина, впервые в жизни ощущая власть над человеком не в силу положения в обществе, а в силу обстоятельств, на которые она и только она влияла.

— Даю слово!

— Вот и чудно. И помните, вы давали слово. Вы же не забудете?