Тот свет – этот свет

Ласковые, по-весеннему тёплые майские солнечные лучи, выглянувшего из-за причудливо изломанных городских крыш светила, дотянулись до гордо вздымающегося над левым, закованным в серый гранит, берегом полноводной Невы, золотого шпиля Адмиралтейства. Они шаловливыми световыми зайчиками отразились от него и резво прыснули в разные стороны. Самый наглый из них ворвался в комнату одной из питерских квартир на четвёртом этаже старинного дома, составляющего архитектурный ансамбль центра Северной столицы, и упал на лицо мирно спящего человека. Сергей Васильевич, поморщился, сбрасывая с себя оковы сна, и ладошкой заслонился от нахального гостя, без приглашения, ворвавшегося в его комнату и беззастенчиво усевшегося на его лице. Из открытой настежь небольшой форточки старинного окна с облупившейся белой масляной краской на деревянных переплётах, в спальню доносились переливчатые радостные птичьи трели. Ранние пташки перекликались между собой, вероятно, обсуждая свои птичьи заботы грядущего дня и приветствуя восходящее светило. Сергей Васильевич сладко потянулся, сбросил тонкое верблюжье одеяло, сел на кровати, нащупывая ногами мягкие коричневые изрядно стоптанные тапочки без задников с замшевым верхом и окончательно просыпаясь. Поплотнее запахнув фланелевую немного выцветшую светло-серую в тёмную полоску, видавшую лучшие времена, пижаму, он поднялся, и неторопливой тяжёлой походкой направился по длинному, загибающемуся вправо коридору, в ванную. В просторной с высоким потолком ванной висело старинное большое зеркало, в медной, местами позеленевшей окантовке, чуть надтреснутое в левом верхнем углу, с потемневшими оспинами пятен по краям, из которого на Сергея Васильевича глянул усталый не выспавшийся человек, с большими тёмными мешками под глазами, глубокими морщинами на лбу и щеках, всклокоченными седыми волосами и слегка заросшим щетиной подбородком.

– Да, – подумал Сергей Васильевич, открывая старый, ещё бабушка в тридцатых годах покупала, деревянный шкафчик с треснувшим посередине стеклом на фанерной дверце, и доставая зубную щётку, – видок не очень. Впрочем, чему удивляться после бессонной то ночи.

У него и раньше были проблемы с сердцем, оно, что называется, пошаливало, и не раз он хватался за него рукой на работе. Работа была ответственная, как он сам считал, важная, а потому, нервная.

– Ничего, Василич, – говорил ему его друг и товарищ по работе, видя, как он иногда, морщась и тяжело дыша, держится за левую сторону груди, – вот, выйдешь на заслуженную пенсию и забудешь про все свои болячки. Будешь много гулять по городским паркам, заниматься любимым делом, отдыхать на даче по Лугой с любимой женой.

Однако, «человек предполагает, а бог располагает», и сразу выйти на пенсию не получилось. Сергей Васильевич и сам уходить не хотел, да и начальство просило поработать немного. В общем, он проработал ещё около шести лет, пока, наконец, в этом году, перед самыми майскими праздниками, ему не нашли достойную замену. Коллеги по работе устроили Сергею Васильевичу пышные проводы, в просторной комнате для переговоров составили вместе несколько офисных столов, накрыли импровизированной белой с цветочками по краям дежурной скатертью, которую откуда-то достала молоденькая миловидная и неугомонная секретарша Лизочка. На столах, как по волшебству, появились многочисленные одноразовые тарелки с разнообразными закусками и фруктами. Ну и как водится, между всей этой снедью, гордо возвышались бутылки с шампанским, коньяком, водкой, красными и белыми винами, а так же пакетами с соками и пластиковые бутылки с Кока-колой, Фантой и другими напитками. Начальник, первым взяв слово, произнёс прочувственную речь, пригожие девушки из бухгалтерии вручили ценные подарки, не забыв чмокнуть его в обе щёки. Было много разных тостов с пожеланиями от коллег, и чего греха таить, позволил себе Сергей Васильевич лишнего, позволил. И, вот результат, уже несколько дней возмущённое таким отношением к себе сердце не даёт ему покоя.

– Давай вызовем скорую или неотложку, – несколько раз предлагала ему, обеспокоенная его состоянием, жена, видя, как он ворочается в постели, положив руку на левую сторону груди.

Но Сергей Васильевич только отмахивался:

– Всё в порядке, не нужно мне никаких врачей. Это я так, придуриваюсь, чтобы ты меня пожалела, проявила, так сказать, женскую заботу и ласку. Вот, видишь, уже ничего и не болит.

На самом деле его тревожила усилившаяся за последнее время одышка. Раньше он соколом взлетал на четвёртый этаж, а сейчас приходилось останавливаться на лестничной площадке каждого этажа и ждать, когда восстановится дыхание, прислонившись к исцарапанной различными надписями и рисунками стенке.

Жена встала сегодня пораньше, и пошла готовить завтрак. У неё в этот день дежурство в библиотеке, никак тоже не хочет уходить на пенсию, старшему сыну нужно на работу, и дочка спешит на занятия, – заканчивает педагогический университет имени Герцена.