Total Dream

Мимо неспешно пробегает психоделическая коробка, трудно представить, что «это» когда-то было человеком. Свое название, по всей видимости, она получила за специфическую форму туловища-параллелепипеда. Поверхность коробки была усеяна редкими длинными волосами и десятком глаз разной формы и цвета, зрачки хаотично двигались, абсолютно независимо друг от друга. Из дна коробки росла дюжина ног разной длины и конфигурации, одни чем-то напоминали собачьи лапы, а другие были больше похожи на вытянутый конус. Обладая таким неоднозначным средством передвижения, коробка перемещалась очень медленно и неуклюже, что, собственно, делало ее не менее опасной.

Главное правило при встрече с ней — не заглядывать в глаза, которые расположены у коробки по всему телу. Стоит только на секунду потерять концентрацию, и ты уже во власти рекурсивных галлюцинаций. Пока будешь блуждать бесконечными коридорами иллюзий, она медленно сожрет твою кожу.

Возле приоткрытого канализационного люка «восседает» обезглавленное тело недочеловека. Труп совсем свежий, но мухи уже принялись его обрабатывать. Головы поблизости нет, подозреваю, что убившее его существо забрало трофей и скрылось где-то в канализации. Не секрет, что симбиотическое оружие — весьма ценная вещь. Какая-нибудь из частей плоти, например глаз психоделической коробки, может послужить оружием для другого обитателя Севастополя. Не сбавляя ходу, продолжаю идти дальше по изрешеченному тротуару.

Деревья в Севастополе выглядят не менее странно, чем его обитатели. В разорванной грудной клетке дерева аритмично бьется сердце. Очень странно, когда деревья наблюдают за тобой… Вдалеке вижу Черный Квадрат, место, где обитают мои наставники: наблюдающий за временем, наблюдающий за пространством и наблюдающий за материей. Они являются неотъемлемой частью самого города, так как в буквальном смысле срослись и ним. Каждый из них побывал за двадцатью двумя дверями и обрел невообразимую силу. Но кто-то или что-то, чье могущество не вписывается ни в какие рамки, умышленно держит их в оковах разлагающейся плоти.

— Глазки, — хрипя, произнес проходящий поблизости слепец, — я чувствую глазки, они где-то рядом.

Он начал аккуратно пробираться ко мне, минуя все преграды. Антропоморфный уродец с желтушной кожей, распухшими ногами, и растущими по всему периметру туловища тонюсенькими ручками, многие из которых были оторваны либо отрезаны. В силу физиологических причин тот не мог ходить прямо, и был постоянно наклонен вперед примерно на 30 градусов. Из неаккуратно зашитого рта свисали густейшие кровавые слюни. Мне рассказывали про него. Бедолага одержим желанием найти себе новые глазные яблоки, и, видимо, только что обнаружил подходящего реципиента.

Я не растерялся: нож скользит по одной из его мягких рук — та падает, затем отрезаю еще одну. Мясо и кости оказались мягче пудинга. Слепец уже не в силах что-либо мне сделать — он парализован болью, а я в это время устремляюсь к Квадрату…

У входа к Черному Квадрату расположилась огромная ржавая дверь, с небольшой замочной скважиной посередине. Дверной ручки нет. На стене, рядом с дверью, деревянная табличка и три отверстия под ней. Надпись на дощечке гласит: «В одной из них ключ от счастья, в других — вечная агония» — очередная загадка. Наблюдающие не пускают к себе кого попало.

Напоминает азартную игру, где нужно угадать под каким из трех стаканчиков находится шарик. Но, насколько мне известно, шарлатан только создает иллюзию того, что шарик там, когда в действительности ни под одним из стаканов его нет. Так же и здесь — ни в одной из дыр не будет ключа, зато можно запросто лишиться руки, сунув ее в одну из них. Это дверь «магии». И они знают, что я был за ней.

Недалеко от трех дырок, замечаю разбитую ливневую трубу, из которой вытекает полупрозрачная зеленоватая жижа. Ее мерзкий вид и запах не остановили меня, и я засунул руку внутрь. И почти не удивился, когда достал оттуда почерневший ключ. Пользуясь случаем, передаю привет Джеймсу Сандерленду.

Как только ключ оказался в замочной скважине, дверь со скрипом отворилась. Я находился в центре так называемого Круга Севастополя, где расположились трое наблюдающих. Худой, средний и толстый. Я называю их так, чтобы не запутаться. Со времени моего последнего визита они стали еще уродливее. Худой, он же наблюдающий за пространством, теперь выглядел как однорукое туловище, закрепленное на малоподвижном стальном тросе, половина и без того обезображенного лица у него просто отсутствовала.

— Это я, Петросян.

— Чего ты пришел?

— Проведать вас.

Троица начала переглядываться между собой, пытаясь решить, кто же первым начнет меня отчитывать:

— Петросян, — сказал наблюдающий за временем, — ты не способен понять принципиальных отличий жизни в Севастополе. Ты даже представить не можешь, насколько это нестерпимо — постепенно превращаться в гротескную сущность из гниющей плоти. Ты видишь? Наши тела все больше деградируют!

— Что же я могу сделать?! — сложно было скрыть мое негодование.

— Ты уже был за шестью дверями, но необходимо открыть все до единой!