Тоталитаризм и вероисповедания

Естественно, выделение вопроса о специальных богослужениях для молодежи, детей, подростков воспринималось читателем как «добро» на создание особых сокращенных богослужений для них. с разъяснениями содержания и смысла и с введением общепонятного русского языка, чтобы суть и смысл богослужения доходили до неофитов и молодежи, не понимающей славянский язык. Собор признал, что совершаемые в России богослужения непонятны современному поколению, и назначил комиссию по литургическим реформам,

648

которые на Великом московском соборе 1917—1918 годов были отложены на 1919 год. Поскольку на том Поместном соборе реформа литургического языка была одобрена подотделом Соборного совета «О богослужебном языке», то определение 1994 года воспринималось как косвенное одобрение реформы богослужебного языка^[22]. (Как известно, из-за Гражданской войны и разграбления Церкви в 1919 году созвать Собор было уже невозможно.)

Далее Архиерейский собор 1994 года одобрил экуменическую деятельность Церкви и канонизировал первомученика большевистского антирелигиозного террора о. Александра Хотовицкого, который в годы своей пастырско-миссионерской деятельности в США был горячим участником тамошнего экуменического движения^[23]. Ко всему прочему говорилось и о новом Поместном соборе в 1996 году; затем Поместный собор был перенесен на 2000 год. И вот вместо всего этого в 2000 году произошел лишь урезанный Архиерейский собор, в «идеологическом» смысле оказавшийся большим шагом назад по сравнению с Собором 1994 года. Но дело даже не в консервативности, а в том, как на фоне таких ожесточенных споров и различий во взглядах в церковных кругах по многим ключевым вопросам церковного строительства на Соборе господствовала «тишь, гладь, да Божья(?) благодать». Даже по такому спорному вопросу, вызывавшему бурные споры среди духовенства всех рангов (не говоря уж о мирянах), как канонизация царя Николая II и царицы Александры Федоровны, все, как в «доброе» советское время, было принято единогласно, вернее, почти единогласно: не согласился признать канонизацию лишь один архиерей — митрополит Нижегородский Николай (ныне уже покойный). Казалось бы, именно

649

на Соборе собрался форум для дискуссий и достижения консенсуса в спорах. Но нет, Собор оказался калькой съездов КПСС, когда спорные вопросы решались за кулисами, а съезд должен был демонстрировать всеобщее единство, монолит. Правда, один монолит оказался дутым и, пролив реки крови, рассыпался как карточный домик. Неужели и в этом следовать за КПСС, тупо отстаивая неподвижность?

Мы говорили выше о неудовлетворительности и половинчатости юбилейного Архиерейского собора (в августе 2000 года), выразившихся в отказе дать взвешенный анализ советской эпохи, уникального опыта существования Церкви в государстве воинствующего атеизма^[24], «состязания» веры в Бога с верой в обожествленную материю. Это необходимо, потому что это страшное прошлое начинает уже забываться новыми поколениями россиян, поскольку — в отличие от нацизма в постнацистской Германии — коммунистическая партия не только существует в России легально, но коммунисты занимают ответственные посты, даже в школах и ВУЗах, затуманивая мозги молодежи, создавая коммунистической партии вполне респектабельный образ^[25]. Кому, как не Церкви, разоблачать эту ложь? Но чтобы иметь моральное право на разоблачение, Церковь должна смело раскрыть свое подсоветское прошлое, раскрыть обстоятельства своего подневольного сотрудничества с безбожной властью, пройти через некий российский «Нюрнберг» — без крови, без тюрем, но покаянием очистив себя и став прозрачной. Православный народ поймет и простит. Только после совершения такого акта покаяния станет возможен

650

подлинный Поместный собор наподобие Великого Московского Собора 1917-1918 годов. Не трехдневка, как принято с советских времен, а такой, который будет заседать столь долго, сколько понадобиться для решения всех накопившихся проблем — их, наверное, сейчас не меньше, чем было в 1917 году. Опять же, цитируя слова епископа Сергия (впоследствии патриарха) в 1905 году, для того, чтобы Собор что-либо решил, и чтобы решения его были приняты всем церковным народом, он должен быть полностью представительным^[26]. А для этого должна возродиться внутрицерковная демократия: представители от мирян и духовенства должны быть подлинно избираемыми закрытым голосованием, а не назначаться епископом или благочинным.