Тоталитаризм и вероисповедания

После провала ракетной затеи Кастро был вынужден подчиниться советской политике «мирного сосуществования», которое, по определению и Хрущева, и Брежнева, включает в себя поддержку местных «национально-освободительных войн». Вернувшись из своей первой поездки в СССР в 1963 году, Кастро в докладе «кубинскому народу» 4 июня назвал Хрущева «необычным человеком, очень простым и одним из самых блестящих интеллектов, когда-либо мною встреченных... это великий вождь и непоколебимый противник империализма»[10]. Став «товарищем», ему пришлось соотносить свои планы с политикой Москвы, нередко выполнять ее поручения, как, например, отправка 20-тысячных кубинских корпусов в Эфиопию и Анголу для поддержки тамошних коммунистических переворотов.

Экономические провалы и неудачи во внешней политике все больше привязывали Кастро к СССР. В 1964 году ударом по его латиноамериканским планам был политический переворот в Бразилии, свержение президента Гулярта, который был одним из немногих южноамериканских правителей, поддерживавших дипотношения с Кастро. Вскоре после этого Фидель дает интервью газете «New York Times», в котором предлагает восстановить торговые отношения с США, обещая далее вернуть им часть американской собственности на Кубе, освободить до 90% политзаключенных, общую численность которых он определил скромно в 15 тысяч (эксперты считают, что их было гораздо больше) и восстановить конституционное правительство не позднее 1969 года. Но к этому времени обещаниям Кастро никто не

517

верил, и США отказались от каких-либо переговоров с ним. Шанс нормализовать отношения с Соединенными Штатами Америки предоставил Кубе президент Картер в 1977 году, сняв запрет Госдепартамента на поездки американцев на Кубу. США прекратили разведывательные полеты над территорией Кубы. Кастро освободил 4 тысячи политзаключенных и разрешил кубинцам с двойным гражданством эмигрировать в США. Все шло к установлению нормальных дипломатических отношений. Но в январе 1978 года Кастро отправил 20-тысячный корпус (на советских кораблях и с советским вооружением) в поддержку коммунистов Эфиопии. Этим все было сорвано, и американское эмбарго против Кубы восстановлено.

В 1965 году Кастро предпринял реструктуризацию государственно-партийной структуры по советскому образцу. Многоименная компартия, кстати, в 1963 году переименованная в Объединенную партию социалистической революции Кубы (ОПСРК), наконец приобрела свое подлинное имя — Коммунистическая партия Кубы. Ее первым секретарем остался премьер-министр Кастро, он же — главнокомандующий вооруженными силами страны с первого дня переворота 1959 года. В связи с этим Кастро начал проповедовать новую «ересь», а именно, что на Кубе строительство коммунизма будет идти параллельно со строительством социализма, а не следовать после завершения строительства социализма согласно классическому марксизму—ленинизму—сталинизму. КПК тут же обросла партийно-бюрократическим аппаратом по образу и подобию КПСС. Так, если ЦК ее предшественников состоял из 25 человек, ЦК КПК насчитывал 100 аппаратчиков. Растет и милитаризация правительства — от 40% военных в старой Национальной директории до 69% — в ЦК КПК. Подобно Советскому Союзу сталинской эпохи, численность ветеранов кубинского коммунизма сократилась с 40% до 18. Зато вместо одного члена «М-26» в старой «Директории», в новом ЦК их оказалось трое. Ни один старый коммунист не попал в совершенно военизированное Политбюро — из восьми его членов шестеро военных плюс «президент» Кубы Дортикос и Харт — все, кроме Дортикоса, — ветераны «Движения 26 июля». В Секретариате мы встречаем Фиделя и Рауля Кастро,

518

председателя КПК Року, того же Дортикоса, Родригеса и представителя Директории революционных студентов. Одновременно состоят в правительстве и в политбюро только 4 человека: братья Кастро, Дортикос и министр внутренних дел Вальдес. Вряд ли стоит после этого уточнять, кто на самом деле управляет страной и что правительство, как во всех тоталитарных государствах, подчинено аппарату правящей партии.