Тотальное превосходство

Я стучался во все двери, заходил в открытые, звал Кудасова, чаще ласково, реже злобно и оскорбительно. Поднимался по лестницам, опускался, поднимался, катался на перилах, считал ступени, следил за дыханием, улыбался, улыбался… Не останавливался.

Самое простое и верное решение поиска пришло ко мне последним. Я уже испробовал сложные пути и теперь повернулся к самым банальным и примитивным, то есть к тем, которые приходят к тебе первыми, но ты их тем не менее отбрасываешь, считая, и чаще всего правильно, что заявившее о себе первым решение всегда ошибочно… Но не так случилось сегодня… Когда вышел вслед, через какое-то время, конечно, и не короткое, вслед за Кудасовым в коридор, оставив за спиной отданную в жертву, еще недавно такую счастливую, влюбленную, собирающую удовольствие львицу, увидел арену, на мгновения, мелькнула картинка перед глазами и пропала, освещенную бело в самой середине, черную по краям, и кого-то, вверх руки воздевшего в луче запыленного света… Не поверил себе — слишком доступно, настоящее не бывает доступным; точные и оптимальные, единственно необходимые знания, выводы, открытия, решения добываются с трудом, с боем, с потом, со страданиями, с лишениями, и они никогда не просты, не обыкновенны, не избиты, не затасканы… Кудасов уготовит мне некие испытания в сложном, причудливом чреве цирка, озадачит меня загадками, станет провоцировать меня на неадекватные реакции, попытается вынудить меня опять испугаться его, думал я. Ошибался. Кудасов оказался грубее, жестче и злее, и потому, наверное, умнее… Игры — это для тех, кто жаждет самоутверждения, потому что сомневается… Или рассчитывает на развлечение, потому что скучно… Скучно всем и когда бы то ни было. Таким родился мир. Не скучно, если ты всегда жив, всегда… А если иначе, то предчувствуешь (смерть) и тебе оттого на самом деле, глубоко, в самой тайной части тебя, все равно, ты ко всему равнодушен, тебя ничто и ни к чему не побуждает и не вынуждает, все неважно… Самоутверждение, развлечение — два способа скрыться — из многих бессчетных других, спрятаться и полагать, что все, что за пределами твоего укрытия, к тебе не относится, там умирают, там страдают, а к тебе это не придет никогда, ты исключение, такое случается, наверное, такое должно случаться… Кудасов что-то знает о жизни и потому видит, что никуда не деться. Зачем длинная и пустая игра, когда в общем-то ВСЕ РАВНО? Легко устать, забыться, заснуть и проиграть потому. Лучше все сделать скорее, и эффективней, и эффектней, и точнее.

Окунулся, плыву, темнота гладит щеки, пальцы, она густая и теплая, нежная, как мех, ворсинки забираются в нос, хочется чихать и смеяться, я смеюсь, я уверен в непредсказуемости мира и в его вечности. Подо мной арена, черная по краям, в середине ее круг света. Свет жжет арену и человека, который стоит посередине круга, воздев руки к небу, к потолку цирка или обыкновенно вверх, смотрит в мою сторону, словно знает, где я, и улыбается, по-прежнему голый…

— Когда вытягиваю руки вверх, я себя чувствую. — Кудасов не снимал с лица улыбку, тянул кончики губ все так же к вискам, как и в тот миг, когда я увидел его, мышцы вздрагивали то там, то здесь, то тут, как у лошади в зной под мухами, член, не полно накачанный, тревожился на сквозняке. — Не идентифицировал себя с собой лет до десяти. Вроде был, а вроде и не был. Осознание себя не каждому удается. До конца жизни многие, большинство спят, срут, трахаются неприятно, так и не понимая почему, для чего и что понуждает, кто… Так и я спал… Долго. Как и все… Даже если и спешил, то по инерции, без необходимости и без удовольствия. Не знал, что такое удовольствие и зачем. Никто не объяснил, не показал, не подарил… Сам дознался. И не просто, а даже классифицировал его. Удовольствие от вкуса, от цвета, от девочки, от мальчика, от идеи, от нового, от безупречности — хорошо, удовольствие от осознания себя, от понимания того, что ты что-то можешь и от контроля над собой, — все… Пробовал, не удавалось. Пробовал. Не удавалось. Пробовал, мать мою, бля! Не удавалось, на х…! Ни осознания, ни понимания, ни контроля! Так слаб, так слаб… Убивал себя. Но понарошку — чтобы пожалеть потом себя же… Что дает ощущение не зря потраченного времени и ощущение величия, что не менее важно? Сотворение тобой того, чего еще не было. Не любовь, не добро, не внутренняя гармония и даже не цель, а именно сотворение тобой того, чего в этом мире еще не было, в твоем мире…