Тотальные институты

Я сказал, что Я постояльца умерщвляется посредством физической контаминации, но это еще не все: когда агентом контаминации выступает другой человек, постоялец вдобавок контаминируется принудительным межличностным контактом и, вследствие этого, принудительными социальными отношениями. (Сходным образом, когда постоялец утрачивает контроль над тем, кто наблюдает за ним в его затруднительном положении или знает о его прошлом, он контаминируется принудительными отношениями с этими людьми, так как отношения с ними выражаются через такое восприятие и знание.)

В нашем обществе образцом межличностной контаминации является, вероятно, изнасилование; хотя случаи сексуального насилия определенно имеют место в тотальных институтах, там наблюдается и много других, менее драматичных примеров. При поступлении сотрудник ощупывает все, что надето на нового постояльца, составляя перечень вещей и подготавливая их для передачи на склад. Самого постояльца тоже могут обыскивать, вплоть до — как часто сообщается в литературе — ректального осмотра[84]. Позднее, во время пребывания в институте, его и его спальное место могут подвергать досмотру, как на регулярной основе, так и внезапно. Во всех этих случаях обыскивающий, как и сам обыск, вторгается в частные владения индивида и проникает на территории его Я. Как отмечает Лоуренс, подобное воздействие могут оказывать даже регулярные досмотры:

В былые времена приходилось раз в неделю стаскивать сапоги и носки и демонстрировать офицеру свои ноги. Бывший курсант пнул бы вас в зубы, если бы вы при этом нагнулись посмотреть. То же самое — с банными списками, удостоверением от твоего сержанта, что ты мылся на неделе. Мылся один раз! А все эти досмотры обмундирования, комнат, снаряжения, когда извиняешься перед офицерами-педантами за мельчайшие огрехи и перед офицерами-придирами за свое плохое поведение. О, надо быть очень осмотрительным, чтобы не задеть столь чувствительную особу[85].

Практика перемешивания возрастных, этнических и расовых групп в тюрьмах и психиатрических больницах может также вызвать у постояльца ощущение контаминации вследствие контакта с нежелательными соседями. Один заключенный, описывая свое поступление в тюрьму, сообщает:

Пришел еще один надзиратель с парой наручников и заковал меня в них вместе с еврейчиком, который бормотал что-то на идише[86]. <…> Внезапно у меня мелькнула ужасная мысль, что мне, возможно, придется делить камеру с этим еврейчиком, и меня охватила паника. Эта мысль полностью овладела мной[87].

Очевидно, совместное проживание неизбежно приводит к взаимным контактам между постояльцами, оказывающимися доступными друг для друга. В крайних случаях, как, например, в камерах для политических заключенных в китайских тюрьмах, взаимные контакты могут быть очень обширными:

В какой-то момент своего пребывания в тюрьме заключенный может оказаться в камере с приблизительно восемью другими заключенными. Если сначала его держали в изоляторе и допрашивали, это может произойти вскоре после его первого «признания», но многих заключенных содержат в групповых камерах с первого дня в тюрьме. Камера обычно скудно обставлена и с трудом вмещает в себя людей, которые в ней живут. В ней может быть платформа для сна, но все заключенные спят на полу, и когда все ложатся, каждый дюйм пола может оказаться занят. Всюду крайне тесно. Личное пространство полностью отсутствует[88].

Лоуренс приводит пример из военной жизни, рассказывая о сложностях совместного проживания в одной казарме с другими летчиками: