Тотем Человека

Окно у Черного было открыто. Она спустилась в домашнее тепло. Медленно отвязала веревку. Обошла спальню — пустую спальню с огромной кроватью. Когда-то это была монархия, когда-то здесь кипели сражения во имя любви. Теперь это была просто большая кровать, неприбранная, с брошенным, скомканным бельем. Дина толкнула дверь в гостиную. Здесь они когда-то смотрели телевизор, и пили вино из запасов Стокрылого, и болтали о пустяках, старательно обходя плохие темы… Телевизор был здесь, и бар был здесь, а больше ничего не было. Ничего и никого. Дина заглянула в третью комнату, абсолютно пустую, непонятно для чего нужную — да, абсолютно пустую. И только когда она подошла к кухне — тогда-то и увидела она то, что могла обнаружить гораздо раньше, если бы ей не застили глаза возбуждение, страх и усталость.

Дина толкнула незапертую дверь. Огромный плоский кусок стали со знакомым звуком повернулся на петлях. Блеснули жала хитроумного сейфового замка, спрятанные в железных гнездах. Потянуло холодом с лестницы.

Здесь никого не было. Черный ушел, и ушел его странный покровитель. Здесь никого не было, квартира опустела, как выпитая бутылка яда. Здесь никого не было.

Боб стоял на лестничной площадке — смотрел непонимающе, настороженно.

— Его здесь нет, — сказала Дина. — Заходи, что ли.

Не дожидаясь Боба, она вернулась в квартиру. Дойдя до спальни, бросилась на кровать. Зарылась лицом в простыни — ей показалось, что они еще теплые — вдохнула запах Черного. Горячо выдохнула ртом в подушку, потом всей грудью, медленно вдохнула опять — его, его запах, он здесь спал, долго, и сны, наверное, видел, и даже ее, глупую, наверно, иногда видел во сне, но чаще, наверное, свою Ирландию… А, к черту… Горло сжалось.

Скрипнули пружины матраса. Боб опустился на кровать.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Дина. Она была благодарна Бобу за то, что он был здесь. Плакать при нем не позволяла гордость, а расплакаться сейчас она боялась больше всего.

— Либо его кто-то предупредил… — начал Боб.

— Либо он спер у меня шпильку, открыл замок и пошел погулять, — закончила Дина. Она наконец вынула лицо из простыней и посмотрела на Боба.

Боб посмотрел на нее в ответ. Глаза у него были, как лампочки. Черные лампочки.

— Вообще, — продолжила Дина, переворачиваясь на спину, — есть много вариантов. Например, что у Макса все это время был ключ, и что теперь он просто решил им воспользоваться. Или, что я тебя обманула и пустила по ложному следу. Наконец, можно предположить, что по чистой случайности Стокрылый именно сегодня решил Макса отсюда вывезти. Но все эти версии слишком логичные.

Боб сел на кровать.

— Не понимаю, — признался он.

— Опоздали мы, Боря, — сказала Дина. — И как бы нам еще больше не опоздать. Это Саша их предупредила.

Боб повертел в огромных лапах мобильник. Мобильник поскрипывал, но не сдавался.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

Дина покачала головой.

— Очень просто, — сказала она. — На ее месте я поступила бы точно так же.

Боб, видимо, решившись, нажал несколько кнопок на телефоне.

— Но не поступила, — пробормотала Дина. — Не в этот раз.

Боб сморщился и поднес телефон к уху. В ожидании ответа еще раз посмотрел на Дину.

— Это ваше дело, — сказала она. Глаза слипались. Снова началась противная, мелкая дрожь от недосыпа. — Ты был прав.

Боб, слушая гудки, покачал головой.

— Уже не только наше, — сказал он.

— Это ваше дело, — повторила Дина. — Разбирайтесь сами.

— Саша, — сказал Боб в трубку, — все отменяется. Ну, вот так. Решили действовать по-другому. Да. Сейчас все собираемся у Ганиных. Жду тебя там. Все. Давай. Да. Да. Конечно. Жду.

Он нажал на кнопку, обрывая связь.

Дина приподнялась на локтях.

— То есть, как бы все нормально? — спросила она с глумливым удивлением. — Типа, так и надо?

Боб встал.

— Нет, — сказал он. — Это я просто… делаю то, что лучше всего умею. Да.

Дина подумала.

— Лучше всего ты умеешь быть дураком? — предположила она.

Боб отвернулся.

— Поехали, — сказал он.

Глава 5 Побочный эффект

— Поехали, — сказал Стокрылый. Черный сонно заморгал. Стокрылый возвышался над ним, как стервятник над падалью, и от него веяло уличным холодом.