Тотем Человека

— Лео, — сказал он, — слушайте, хрен с ней, с практикой сегодня. Не будем, хорошо? Я и так готов.

Стокрылый бросил на него злой, косой взгляд.

— Ты с биноклем тренировался?

Черный потер колени. Опять заболели, что ты поделаешь. Из-за одной мысли о бинокле.

— Нет, — сказал он.

Стокрылый заворчал невнятно.

— А, ладно, — сказал он. — И так времени в обрез. Сейчас все равно ко мне, переодеться надо.

Следующие полчаса они ехали молча. Стокрылый молчал потому что ему, верно, не хотелось отвлекаться от дороги на скорости сто восемьдесят километров в час. Черный же молчал, потому что совершенно против своей воли, с ужасом и отвращением вспоминал, как…

…вспоминал, как расчехлил, наконец, бинокль и добрых пять минут рассматривал, вертя так и этак. Странное дело: всегда любил бинокли и подзорные трубы, но эту дорогую штуковину было противно брать в руки. Само прикосновение к шероховатым матовым тубусам вызывало дрожь внизу спины. Черный повернул бинокль — на линзы упал солнечный луч и, отразившись, выстрелил в глаза. Черный выругался, зажмурился и потряс головой, а когда открыл глаза, то ему показалось — бинокль смотрит на него окулярами, внимательно и недобро. Черный оставил его на подоконнике и сходил за бутылкой. Немного выпить не повредит, совсем нервы расшатались, проклятая ворона с ее проклятыми тренингами… Когда он вернулся, то нашел бинокль лежащим на полу. Словно чертов прибор спрыгнул с подоконника и пополз за Черным. Он все-таки нашел в себе силы, чтобы поднять бинокль и вернуть на подоконник. Ну, мало ли, неаккуратно положил, уходя, вот хреновина и упала, хорошо еще, не разбилось ничего… Ладно, с кем не бывает. Черный несколько раз отхлебнул из горлышка и, успокоившись, приложил бинокль к глазам. Вот и первый объект. Ну-ка… Человек, молодой, лет двадцати. На первый взгляд, ничего особенного. Та-ак… Ты, сволочь. Простец. Ты не замечаешь вокруг ничего, кроме того, что можно сожрать, выкурить или трахнуть. Безмозглый кусок мяса, жрущий, плюющийся спермой и дерьмом, по ошибке наделенный даром речи. Ты рано подохнешь, сгоришь от наркоты и гепатита, но перед этим постараешься заразить своей мерзостью как можно больше людей. Ты и тебе подобные, вас даже педерастами-то нельзя назвать, вы модные метросексуалы, вы с равной охотой развращаете мальчиков и девочек, вы — побочная ветвь цивилизации, дрянь, отбросы… Человек остановился. Оглянулся, открыл рот: звал кого-то. В этот миг с улицы на тротуар круто свернула новенькая блестящая машина, ударила человека сбоку — тот словно обнял капот всем телом — отбросила и, тормозя, перекатилась через тело передними колесами. Черного передернуло. Он еще ничего не успел понять, когда увидел — у бинокля было отличное поле обзора — увидел, как к лежащему человеку бежит женщина. Подбежала. Упала на колени. Потянула за руку, похлопала по щекам (рядом стоял, опустив плечи, водитель машины). Поднялась с колен. Шатаясь, держась за голову, открыла рот. Закричала — крик было слышно даже здесь, за толстыми стеклами, на высоте пятнадцати этажей. Черный шарахнулся от подоконника, задернул шторы, опрокинул бутылку. Женщина кричала еще долго — пять минут или десять, то громче, то тише, то выла пронзительно и долго, то захлебывалась короткими рыданиями. Потом крики стихли. Черный открыл глаза…

— Все, приехали, — сказал Стокрылый.

…Черный открыл глаза. Он заново пережил этот гребаный кошмар. Заново. Все то время, что кричала женщина — он все это время стоял посреди спальни, зажмурившись и сжимая в руке бинокль. Как только крики смолкли, он со всей мочи ахнул бинокль об стену.

Ну ничего. Это с непривычки, это в первый раз. Почему нельзя сделать так, чтобы некоторые вещи начинались сразу со второго раза? Секс, например. Или курение. Кстати, да, да, да!! Закурить, вот что надо. Ни разу еще не курил, как проснулся, это же помереть можно… Он похлопал по груди и обнаружил, что вместо сигарет по ошибке сунул во второй карман еще одну пачку таблеток.

— Лео, а у вас закурить нет? — спросил он со слабой надеждой. Стокрылый пожал плечами:

— Я бросил, ты же знаешь… Впрочем, могу у охраны спросить.

— Это хорошо бы, — слабым голосом заметил Черный.

— Посиди, я сейчас, — велел Стокрылый и выбрался из машины. Как раз вовремя, чтобы Черный вспомнил про свою первую сигарету. Как купил — с бьющимся сердцем — в ларьке мягкую пачку 'родопи'. Как, озираясь, вышел на лестничную площадку. Как в первый раз осторожно клюнул дымящуюся сигарету — отвратительный вкус, зачем это курят? Потом сообразил, что надо, наверное, в легкие дым втянуть. Закашлялся до слез, чуть не упал от головокружения. И столкнулся с отцом, который вышел на площадку вынести мусор…

— На, держи — произнес Стокрылый. Черный чуть не заорал от неожиданности. И когда это проклятый ворон успел вернуться? Стокрылый протягивал пачку сигарет. Брови его удивленно карабкались на лоб. — Ты будешь или нет?