Тоутский вор

– Простите, падре, – ухмыльнулся он. – Но нам ничего другого не остается. В соответствии с первой статьей Закона об авариях в космосе от 11,493 по Имперскому времяисчислению, ратифицированному имперским анклавом, скрепленной подписью Его Высшей Разумности Императора Эмиля Фосерингея Четырнадцатого: «Никакая планета да не может отказать кораблю, потерпевшему бедствие, в предоставлении убежища, посильной помощи и средств к существованию, а также медицинского обслуживания, как определено в кодексе, под страхом экономических санкций». Конец цитаты. Смею также обратить ваше внимание, падре, на Закон о человеческих деяниях от 11, 483, Статья Седьмая, параграфы 3, 12, 27 и приложение «Ф»…

– Хорошо, хорошо! – Под этим натиском юриспруденции несгибаемый жрец уступил и пошел на попятную. – Вы с мисс… как ее там… Клей?.. можете спуститься в спасательной шлюпке, но только после того как убедитесь, что двигатель «на нейтрале» и ваше судно находится на стабильной орбите. И не называйте меня «падре»!

Вскоре архимандрон передал им детальные инструкции к посадке. Похоже, что на этой планете умышленно не строили постоянных космодромов, и те редкие корабли, которым было позволено совершить посадку, приземлялись всякий раз в новом месте. Диспетчер в лице архимандрона повел их по сложной трассе на снижение, способной запутать и сбить с толку любого опытного пилота.

Берсен тем временем шипела как змея:

– Мисс Этель Клей, премного вам благодарна, Ваше Воровское Высочество, – произнесла она оскорбленным меццо-сопрано. – Не сомневаюсь, что это имя отражает ваше истинное отношение ко мне. Мерзавец… Слушай, Фишка, если ты хоть раз еще позволишь себе…

Но он уже остановил этот поток красноречия поднятой ладонью.

– Пожалуйста, – произнес он, морщась. – Не надо. На Тоуте за нами повсюду будет следить самонаводящийся аудио-шпионский луч. Не забывайте, я – Джон или, в крайнем случае, Ваше Высочество. И никаких эмоций. Теперь мы работаем вместе… Этель. И потом, мне, может быть, нравится вас так называть.

Она встретила последнее высказывание холодным молчанием, и это было то, что он и хотел услышать от нее. Больше всего он не хотел провалиться благодаря неосторожно сказанному слову. Планета, чьи средства коммуникации были столь безнадежно устаревшими и древними, вряд ли могли установить за ними суперсовременные средства слежки. А вот выболтанное лишнее слово действительно могло погубить их. Так, усевшись в спасательную шлюпку, они устремились к поверхности непознанной планеты Тоут.

Глава 30

Тоут, или Тонн Четвертый, был маленьким холодным и обветренным каменным шаром. Скудный, истощенный мирок, совершенно лишенный растительности: ни деревца, ни листика – один сплошной булыжник, куда ни глянь. И ничего удивительного, что эти древние вымершие Пещерные Короли основали свою цивилизацию в подземных полостях планеты.

На месте приземления путешественников встретили и проводили «куда надо». Сопровождал потерпевших кораблекрушение почетный эскорт молчаливых жрецов в полной форме: шкурах ящериц и регалиях. Сначала вору и его спутнице показалось, что им навстречу вышло стадо драконов. Но драконы, как известно, никогда не ходят стадом, а жрецы как раз наоборот. Попытки Фишки заговорить с ними по дороге не увенчались успехом – тоутские жрецы его игнорировали. Также остались без внимания шутки Фишки насчет странных костюмов служителей культа. Все жрецы были одинаково солидарны по отношению к чужакам и даже не смотрели в их сторону.

Дородный архимандрон лично проводил их в апартаменты, отведенные для незваных гостей. По пути, несмотря на то, что экскурсия по планете была сведена к минимуму, Фишка успел увидеть достопримечательные образчики архитектурного стиля, которыми славились вымершие рептилии, – изящные строения вроде тех, что возводит детвора на пляжах из жидкого прибрежного песка. Здесь воистину бушевала фантазия: стены под разными углами, украшенные многочисленными архитектурными излишествами, многоступенчатые купольные потолки и залы, большинство которых имели форму додекаэдра, а не общепринятую кубическую. Зрелище впечатляло: в самом деле, эвклидовой геометрией тут и не пахло.

Спартанская простота жилищ подавляла, и это еще слабо сказано. Два узких ложа, разделенных ячейкой-перегородкой, – вот и вся квартира. Перед каждым ложем небольшой трехногий табурет и плавательный бассейн. Стены уходили под причудливыми углами, тем не менее создавая эффект пространства даже в такой тесноте. Ни лепнины, ни обоев, никаких других украшений не было. Единственное, что довелось Фишке узнать от негостеприимных хозяев, так это то, что обед им будет подан в течение двух часов, а тем временем ремонтники Внутреннего Храма разберутся с поломанным двигателем, спазматическим каркассатором. Замок на двери щелкнул, и они остались одни.