Товар для Слона

Госавтоинспектор старший лейтенант милиции Хитройван Вячеслав Кимович решил, что главную точку — автотранспортное предприятие «Метростроя» должен проверить лично.

По списку в АТП числилось двадцать самосвалов КрАЗ-256Б и четыре седельных тягача КрАЗ-258. Просто бортовых не имелось, машин нового семейства тоже. Тягачи сейчас все были на линии, возили длинномеры с завода ЖБК на начатую строительством Косулинскую линию. Четыре самосвала гнили под забором, два стояли в ремонте, остальные работали. Хитройван отметил, что все машины были двухсменные и за каждой числилось по два водителя.

Пока Свириденко с Константиновым обходили территорию, лейтенант засел в отделе эксплуатации составлять список.

13-50 ЧУС КрАЗ-256, Ткаченко В.С., Ткаченко Н.В.

— Отец и сын, — пояснила девочка-учетчица.

Так, пятого в ночь работал сын, два рейса от станции «Петровское поле» со строительным мусором на свалку, обратно — с черноземом от совхоза «Бугаевка», семь рейсов с таким же грузом на станцию «Кленовая роща».

— После аварии дорогу перекрыли и диспетчер перебросил машины, пояснила девочка.

13-51 ЧУС КрАЗ-256, Иванов К.М., Чалых П.Н. В ночь работал Иванов, три рейса на «Петровское поле», десять рейсов на «Студгородок».

13-52 ЧУС КрАЗ-256, Пащенко А.И., Меняйло С.С., работал Меняйло, двенадцать рейсов на «Кленовую рощу». Так, этот, выходит, на месте аварии вообще не должен был появляться…

13-53 ЧУС КрАЗ-256 — под забором, готовится к списанию.

Понятно, раздевают, пустили машину на запчасти.

13-54… 13–55…

И вдруг Хитройвана пробила испарина.

13-56 ЧУС КрАЗ-256, Арсланов М.И., Темиркулов А.Т.

— А этот выезжал?

— Нет… Стоит на ТО-2 — ну, вообще ему коробку должны менять, заодно и обслуживание проведут.

— А водители не выезжали на других машинах, на подмену?

— Темиркулов Ахмет Теймуразович на больничном был, Арсланов Максуд Ибрагимович день отработал на ремонте, до семнадцати часов.

— А я смотрю, обе фамилии среднеазиатские, и вместе на одной машине…

— Так шофера вообще предпочитают сменщиком своего человека иметь родственника, соседа или земляка. Только эти, по-моему, не из Средней Азии, а с Кавказа… Ничего, симпатичные.

— А у вас много таких симпатичных в АТП?

— Есть ещё несколько человек, только они на ЗИЛах и КамАЗах работают.

Хитройван вытер пот со лба платком, улыбнулся учетчице и продолжил работу. Потом перешел в отдел кадров и выписал адреса всех КрАЗовских водителей. Потом заглянул в профилакторий и посмотрел, как с 13–56 снимают тельфером коробку передач. Среди слесарей разглядел высокого стройного парня, темноволосого и темноглазого, с тонкими усиками и большим синяком под глазом. Парень был действительно из себя ничего.

— Что, — спросил лейтенант, — в темноте на кулак наткнулся?

— Упал, — лаконично ответил парень и отвернулся.

Глава 26 Вскрытие показало…

Гущин меня с утра осмотрел, общупал, обстукал, сдвинул очки на кончик носа, посопел в усы и отменил капельницу. Внутримышечные уколы, однако, оставил.

— Иди, Колесников, не ной. Без твоей задницы наши сестрички тоской изойдут.

В процедурной сегодня работала Софья, и тоской исходил я. Беспощадная баба, сто семьдесят пять на семьдесят пять, и шприц вгоняет с размаху. Ей бы у Спартака гладиатором работать. Или у капитана Кидда судовым хирургом и, по совместительству, командиром абордажной роты.

Зато потом последовала физиотерапия, и это был бальзам на раны моего уязвленного сердца. Озокеритовые грелки — замечательная штука. Я улегся на живот, Людочка прилепила мне на икры толстые, исходящие паром квадратные коричневые лепешки («шоколадки», как они тут выражаются), прикрыла клеенкой, сверху вытертым до ажурности байковым одеялом, критически глянула и притащила ещё одно. Перевернула песочные часы и пошлепала к следующему пациенту, отделенному от меня символической занавеской из простыни с черными штампами. Я раскрыл «Двойную звезду» Хайнлайна и погрузился в двойное блаженство.

Дарья Осиповна — хозяйка УВЧ — долго передвигала с место на место голенастые никелированные рычаги своих аппаратов-богомолов, стараясь правильно разместить эбонитовые диски возле моих хворых ног, бурчала себе под нос, щелкала реостатом и спрашивала, что я чувствую. Увидела, что я укладываю перед собой книжку, и столь же долго рассказывала, как вредно читать во время процедур, а также и в любое другое время. Поскребла пересохшей шариковой ручкой в журнале, повздыхала — ей хотелось рассказать мне о дочери, которая выгнала мужа, осталась сама с ребенком, но не унывает, устроила во дворе теплицы под полиэтиленом и даже сейчас ещё выращивает там зеленый лук, а в погребе — шампиньоны. Про шампиньоны мне было интересно, но только первые три раза. На мое счастье, загудел таймер в какой-то из соседних клетушек, и Дарья Осиповна пошла избавлять от ультравысоких частот моего коллегу, отбывшего срок.

В общем, УВЧ — тоже неплохая процедура, но нет в ней той душевной теплоты, что в озокерите.