Товарищ Чикатило

Мы заканчивали беседу, когда в кабинет Александра Олимпиевича постучала женщина в белом халате и доложила, что пришел Васильев.

Бухановский сказал:

«Один из моих анонимных пациентов. Настоящих имени и фамилии я не знаю. Адреса тоже. В истории болезни он под псевдонимом. Но для лечения это никакой роли не играет».

Как и следует врачу, он пренебрег посетителями ради больного. Он повел нас через ту же анфиладу психушечных комнат, отпирая и запирая двери ключом-квадратом. На лестничной площадке стоял малый лет двадцати пяти, может быть, моложе или старше, — уж больно неопределенная внешность, размытые черты лица: однажды увидев, во второй раз не узнаешь. Светлые волосенки, средний рост, тощенький, незаметный, застенчивый, ходит как-то бочком.

Александр Олимпиевич кивнул белобрысому: «Пошли, Саша», — и они удалились в глубь дома скорби.

Интересно, Саша — тоже псевдоним?

По солнечным улицам мы возвращались в гостиницу и раскидывали — не тот ли это таганрогский, весь в крови своих жертв? И как быть с моральной стороной дела: лечить, конечно, надо, но…

При следующей встрече мы выложили эти сомнения Александру Олимпиевичу. Он ответил:

«Я врач и обязан соблюдать врачебную тайну. Но я — гражданин и обязан сообщить куда следует, если узнаю о готовящемся преступлении. Но — хорош врач, который доносит на своего пациента! Положение деликатное, и вот как я из него выхожу. Лечу больных под номерами и псевдонимами. Не знаю — и знать не хочу! — их имен. Если прокуратура вздумает изъять истории болезней, она найдет лишь коды, под которыми скрываются неизвестные люди.

Ростовская милиция меня поняла и работать не мешает. Иначе — как лечить? Кто пойдет ко мне, если я начну стучать?

Мы не переоцениваем своих сил. Но анонимные больные у нас лечатся, и есть положительные результаты. Я знаю и такую точку зрения: таганрогский убийца залег, а после того как он сменит тактику, поймать его будет еще труднее. По-моему, важнее всего, что он не убивает. И может быть, больше не будет. Что лучше: предупредить преступление или всем миром ловить преступника?»

Вопрос, не требующий ответа. И еще он высказал такую мысль:

«Не делайте акцента на сексуальном характере преступления. Это лишь одно из проявлений преступного перерождения человека. Сексопатология и преступность связаны, как Бородино и Бородинское сражение, как сущность и место ее проявления».

К загадке о трех людях в одном Чикатило добавилась еще одна — о деревне Бородино и Бородинском сражении. Мы привели их в надежде, что кто-нибудь из читателей найдет разгадки. У нас, сколько мы ни ломали головы, не вышло.

* * *

Итак: следователи и сыщики работали в полную силу. Им помогали психологи, психиатры, сексопатологи, патологоанатомы, иммунологи, эксперты по холодному оружию и все другие специалисты, которые могли ответить на вопросы, возникающие в ходе следствия. Милиция расставляла посты и патрулировала подозрительные районы. А преступник оставался непойманным и неопознанным.

Чем же он занимался?

Все тем же, только до поры до времени не убивал. Он ходил на работу, с большим или меньшим успехом раздобывал металлы для завода (во всяком случае, из-за нехватки стали завод не стоял, продолжал клепать электровозы). Когда он уходил в отпуск, занимался квартирой — что-то переделывал, ремонтировал, хлопотал по хозяйству. Как-то в Институте Сербского он сказал врачам, что физической работой пытался обуздать вожделение. Еще он стоял в очередях за продуктами, тому есть немало свидетелей. Проявлял себя чадолюбивым человеком: как-то раз отправился в гости к дочери, а возвращаясь домой, взял с собой внука. Когда же Феодосия Семеновна принялась его корить — ты хоть подумал, с кем мы его оставлять будем? — он рассердился: ты совсем не любишь детей, только о себе и думаешь.

Он, следовательно, любил. И думал о других.

А еще Андрей Романович беззаветно занимался своим жильем. Жилплощадью, как говорят советские люди. Он пробивал, доставал, обменивал, переменивал. Ему хотелось жить получше.

Никаких претензий. Вполне разумное желание.

Можно работать в Ростове и жить в Шахтах. Или в Новошахтинске. Или в Новочеркасске. Или наоборот, в любом сочетании. Это близко, можно доехать автобусом или электричкой. Многие москвичи или петербуржцы ездят на работу дольше и с бол́ ьшими неудобствами. Но всем хочется как получше, и, устроившись работать в Новочеркасске, Андрей Романович захотел переехать куда-нибудь поближе.

В 1986 году у семьи Чикатило были две двухкомнатные квартиры в Шахтах. Злополучный флигелек на Межевом Андрей Романович давно уже продал.

Двадцать шестого сентября 1986 года он получает комнату в Новочеркасске, в доме 9 по Транспортной улице. Ничего себе название.

В декабре 1987 года Феодосия Семеновна меняет одну из шахтинских квартир на двухкомнатную квартиру в Новочеркасске — Гвардейская, 36. Тоже боевое название.