Товарищ "Чума"#4

Но от Левина не укрылось, что рейхсфюрер недовольно поморщился, словно после дольки лимона. Видимо, его коллега по «Аненербе» в своё время чем-то вызвал недовольство всесильного Хайни, вот и попал в опалу на несколько лет. Но всё могло измениться в одно мгновение. Ведь точно то же самое испытал на себе и старик Вилигут: сначала опала, а затем стремительное возвышение.

— Сегодня его исследования зашли в тупик. Он не оправдал нашего доверия, — продолжил рейхсфюрер, и Рудольф понял, что его предположения оказались верны. — В тридцать шестом году он сумел раскопать изобретение одного русского ученого из Советского Союза — машину, применение которой, по предварительным оценкам, могло позволить нам, камрады, жить вечно!

— Ого! — не сдержался Левин. — Вечность — это сильно!

— Ну, если не вечность, — поправился Генрих, то весьма и весьма продолжительное время! Мы могли бы уподобиться древним богам! Но этот русский оказался на диво упрямым, и не захотел покинуть Россию! Хотя, в Советском Союзе его изобретение игнорировали во всех серьёзных научных кругах!

— Fast nach Sibirien verbannt! — добавил Вилигут. — Нах каторга! — произнес он по-русски.

— Да, — согласно кивнул Гиммлер, — он едва не отправился в Сибирь на тяжелые работы, но всё равно ответил Хорсту отказом! Чёртовы русские, дьявол их раздери! — с чувством выругался он.

— И что же произошло дальше? — заинтригованный рассказом Генриха, который был похож на какой-то шпионский роман, поинтересовался профессор Левин. Он сам частенько попадал в похожие ситуации, работая за границей, и судьба его коллеги Хорста была близка и понятна.

— Было принято решение вывезти этого русского изобретателя в рейх тайно — без его согласия. Команду диверсантов возглавил сам Хорст. Но во время похищения изобретатель пострадал и до сего дня пребывает в коме. А ценная документация была безнадежно испорчена! — в раздражении завершил свой рассказ рейхсфюререр СС. — Хорст так и не сумел ни восстановить машину, ни расшифровать испорченные записи этого, надо признать, гениального русского изобретателя. И за несколько лет его работы не сдвинулись ни на шаг!

— А за прошедшее время доктор Хорст вполне успешно научился ухаживать за погруженным в кому русским… — добавил Вилигут.

— Так он что, еще жив? — воскликнул Левин.

— Вполне, — ответил пожилой генерал. — Волли до сих пор надеется, что тот придёт в себя. Хотя шансы, если честно признаться, совсем невелики. Но я-то о чем? — Вновь вернулся к началу разговора старик, — тащи своего коматозника после операции прямиков к Хорсту…

— Соответствующее распоряжение я напишу, — подтвердил рейсхсфюрер. — Только желательно, чтобы твой объект не остался овощем в течение долгих лет!

— Приложу все усилия, Генрих, — клятвенно пообещал Левин, — но он придет в себя в течении самого короткого времени!

— Тогда за работу, друзья! — радушно улыбнулся Хайни-фермер, но его улыбочка напомнила профессору хищный оскал безжалостного мясника, без сострадания отрубающего головы глупым курицам. И Левин понял, если он не исполнит обещанного, ему придётся куда хуже, чем его опальному коллеге Волли Хорсту. — Работайте на благо рейха, друзья мои! — произнес Гиммлер, поднимаясь на ноги из глубокого кресла. — А мне пора — государственные дела не ждут!

После его ухода Вилигут произнёс:

— Не переживай, мой мальчик, я тебе помогу! А сейчас давай прокатимся до берлоги старины Волли Хорста и пристроим твоего новоявленного ведьмака.

Встреча с опальным профессором прошла вполне спокойно и буднично. Правда, Рудольф заметил, что за последние годы, когда они не встречались, Волли сильно сдал. Он похудел, на лице прорезались глубокие морщины, а ведь Хорст был на несколько лет младше Левина. Ничто так не старит настоящего ученого, как несбывшиеся и рухнувшие мечты.

Хорст не высказал никаких возражений, чтобы поместить рядом с русским изобретателем, находящимся в коме, еще одного пациента. Поэтому его люди быстро подготовили еще одно место рядом с кроватью ученого из СССР.

Пожилой генерал остался в ординаторской заигрывая за рюмкой чая с молодыми медичками, а Левин пошел вместе с коллегой по «Аненербе», утолить свой «научный интерес» в палату с коматозным пациентом.

— Сколько он уже так? — полюбопытствовал Левин, подходя поближе к неподвижному телу.

— С лета тридцать шестого, — с безразличной физиономией ответил Хорст — за столь длительный срок он уже свыкся с существующим положением вещей.

— Шесть лет! — Изумленно покачал головой Рудольф. — И никаких положительных реакций за всё это время?

— Нет, — удрученно ответил Хорст, наклонившись к изможденному бледному лицу русского учёного.

— А может тебе пора взбодриться, дружище? Бросить, наконец, этот бессмысленный проект? Ты знаешь, мне нужны умные люди в проекте… В нём сейчас очень заинтересован сам Хайни!

— Когда-то он был заинтересован и в моём проекте, — скорчил кислую физиономию Волли Хорст, когда ему наступили на любимый мозоль. — Но времена меняются, Руди. И зачастую не в лучшую сторону, как бы нам этого хотелось…