Товарищ "Чума"#4

Зачем я это вам так подробно рассказываю? А чтобы вы лучше представляли, насколько сложной должна была получиться магическая печать, созданная только лишь для того, чтобы основательно ускорить процесс заживления подобной раны! Но больше вдаваться в такие подробности я не буду.

И заметьте, я ни слова не сказал про регенерацию отрубленного пальца. А ведь нам с Глафирой Митрофановной удалось раскрыть секрет и этого весьма сложного процесса! И разработать под него соответствующую печать! Правда, колдовской энергии такая печать пожирала целую прорву. И полноценно применить её на ком-то, кроме себя самого из-за «несовершенства» моих поврежденных меридианов я не мог.

А вот со мной печать работала просто на загляденье! Отрубленный начисто мизинец полностью восстановился буквально через сутки! А страшные колото-резанные раны я залечивал за каких-нибудь полчаса-час. Так что убить меня теперь становилось в разы труднее.

Я намеренно день за днем наносил себе увечья, с которые с каждым разом становились все опаснее и опаснее. А Глафира Митрофановна, на основании этих результатов всё глобальнее и глобальнее дорабатывала свою целительскую печать, ставшую практически универсальной для всевозможного рода повреждений.

Если бы эту печать можно было бы применять в военно-полевой хирургии — можно было бы спасти десятки и сотни тысяч, а то и миллионы жизней. Но для этого нужно было бы иметь в армии хотя бы несколько тысяч ведьмаков, способных вдохнуть магическую энергию в сложную структуру печати, разработанную Глафирой Митрофановной. Которая даже и дара-то магического не имела.

И еще в моей памяти всплыли слова мертвой старухи-ведьмы — матери Глафиры, о «внутреннем течении времени». О моем «аварийном режиме».

«У простого смертного, — прохрипела она мне тогда, — направление потока времени только одно — вперед и с песней! И скорость у потока постоянная. А у сурьезной ведьмы, как и у всех демонов преисподней, их может быть сколько угодно, потоков этих! И вперед, и назад, и сикось-накось с подвывертом. Поэтому, и убить нас довольно сложно — поток внутреннего времени можно настолько ускорить, что поврежденная плоть исцелиться вполне успевает. Только доживают до этого чудесного момента, когда этой особенностью в полной мере насладиться можно, сущие единицы…»

А я, похоже, до этого момента всё-таки дожил. И от старости, либо от еще каких неприятностей не загнулся, хотя вполне мог. Стоит только вспомнить «черный огонь», едва не пожравший мою живую сущность. Хотя, может, это я зря от такой доли «отказался»? И фрицев куда как сподручнее в образе Кощея Бессмертного было бы гонять? И смерть была бы у меня в яйце…

Тьфу-тьфу-тьфу! Мне такого счастья и даром не нать, и с деньгами не нать! Я еще поживу, и погань нацистскую в живом и цветущем виде не хуже погоняю! А с помощью универсальной печати полного восстановления, да моего «аварийного режима», я и так практически бессмертным становлюсь… Вернее, абсолютно неубиваемым.

Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, я тут же испытал совокупность действия печати и «аварийного режима» — всё сработало, как по нотам. Для «внешнего» наблюдателя, каким являлась Глафира Митрофановна, моя откушенная злыднем по локоть левая рука (пришлось и его привлечь «к делу», поскольку рубить мне руку Глафира отказалась наотрез, а самому было тоже как-то не по себе — это ж не мизинец отчекрыжить) отросла за считанные мгновения.

Так что теперь я внатуре настоящий Терминатор. И чтобы меня убить обычными способами, надо основательно постараться. Либо утопить в кипящем металле, как железного Арни, чтобы от меня и пепла не осталось, либо расчленить на куски, а затем их тоже еще и сжечь для верности.

Но это, как вы понимаете, совершенно невозможно, поскольку при любых обстоятельствах я успею соскользнуть в аварийный режим, и уже там подлечиться с толком, с расстановкой, никуда особо не спеша. И пусть весь мир подождет![1] — как гласил рекламный слоган, особенно запомнившийся мне из 90-х. Хотя, я бы эту фразу применительно к своим способностям немного перефразировал: и пусть все враги обосрутся!

Так что за своё физическое состояние я отныне не особо и переживал. Теперь же пришёл черед освоить сложнейшее заклинание «доппельгангера». Пока мы мамашкой разбирались с целительскими печатями, я весьма поднаторел в их графическом воспроизведении. Хоть физически — ручкой на бумаге, ножичком на земле, да даже пальцем в воздухе, так и в «ментальном» — просто в собственной голове.

Однако печать была настолько сложна, да еще и оговорена целым количеством дополнительных сопутствующих телодвижений, включая весьма вычурные фигуры из сложенных пальцев, что мне пришлось не слабо так попотеть. К слову, пальцы даже пришлось растягивать и тренировать, иначе ничего путного у меня не получалось.

Для более ускоренного запоминания сложной геометрической структуры печати мне даже пришлось практиковать медитацию, чтобы основательно очистить сознание. Благо у Афанасия, длительное время пребывающего в Индии, нашлись в лете описание подходящих практик.