Товарищ Джедай

— Это было сказано… лично для вас, просто как… аргумент в начинавшихся, вопреки моему желанию… агрессивных переговорах.

Непонятная усмешка снова появляется и исчезает на лице типа.

— Ремень выдернуть или сами отдадите?

«Белов» встаёт со стула и снова надменно смотрит сверху вниз, с плохо скрываемым ощущением превосходства над чекистом, по прежнему держащим в руках остатки наручников.

Глядя на них у Бельченко исчезают остатки желания попытаться вернуть контроль над ситуацией.

— Ну внедрились бы вы, а что дальше?

Неожиданно он бросает по наитию, не рассчитывая особо получить ответ.

Но получает его:

— Дождался бы 22-го и начал делать то, что должно.

Именно здесь начальник областного управления госбезопасности понял, что всё решится сейчас. Если тот ответит…

Тогда Бельченко должен будет попробовать выхватить оружие и застрелить «Белова», или хотя бы поднять тревогу или…

И чекист задаёт вопрос:

— А «должно» что?

Назвавшийся Беловым также пристально смотрит на него:

— …То, что должны делать все, когда на их земле появляются иностранные оккупанты.

Бельченко выдохнул. По крайней мере, свою позицию тип обозначил.

Если, конечно, это правда…

Ночь с 20-го на 21 июня 1941.

Домой Бельченко вернулся далеко за полночь. Помимо завершившегося разговора, предположительно имевшего хорошие перспективы сотрудничества, которое могло раскрыть суть загадочных «личных способностей» типа, сотрудник госбезопасности определился с линией поведения к нему.

Риск был. Что тот, так ничего больше и не сказав и покинув здание НКГБ и НКВД в Белостоке, исчезает с концами. Но попытка его задержать могла стоить очень дорого.

Тип был прав, хотя чекист так и не признал это вслух. Как в отношении прямых слов «Белова» о том, что попытка его задержать силой только сделает всё хуже… так и в отношении того, что за границей действительно что-то готовилось.

Тип, по сути не сказал ничего нового. Он не знал, что 17-го июня с Бельченко связывался командующий погранвойсками в Белоруссии генерал-лейтенант Иван Александрович Богданов, сообщивший, что в районе Ломжи были задержаны 8 вооружённых диверсантов. Их вскоре доставили в Белосток и сидели они в соседних камерах с «Беловым».

В отличие от того, они были более разговорчивы, да и одеты получше. На всех их была форма бойцов и командиров Красной Армии, они были задержаны с оружием в руках, они имели задание пробраться в район города Барановичи и, после начала германского нападения приступить к диверсионным действиям в тылу.

Сведения о них и сказанном ими ушли наркому госбезопасности БССР Цанаве Лаврентию Фомичу.

А после того, как Бельченко подписал бумажку, позволявшую официально покинуть здание «Белову», Цанаве ушла шифровка. О «ценном агенте» у Бельченко с «той стороны», подтверждавшем скорое нападение германских войск.

Уж очень чекисту хотелось, чтобы тот использовал свои личные способности на нашей стороне, а то, что тот не стал убивать Бельченко, склонило его к столь неординарному решению.

Вид сломанных наручников и воспоминания о собственном висении в воздухе и невидимой удавке на шее способствовали…

В конце мирно закончившейся беседы с загадочным типом, тот, очевидно поколебавшись, на прощание произнёс кое-что:

— Признаюсь вам, Сергей Саввич, я не ожидал, что вы добровольно выпустите меня и уже морально готовился к тому, что могу, совсем не желая того, покалечить кого-то из ваших подчинённых или вас, силой добиваясь свободы для себя. Но вы решились довериться сказанному мной. Я… — «Белов» засмеялся — догадываюсь, что причина в моих способностях, но тем не менее… сделаю ответный шаг. Листок и карандаш дайте, пожалуйста…

— … Вот здесь, на развилке автотрассы на Москву, перед самым въездом в Минск есть небольшая рощица…

«Белов» нарисовал схему «закладки». И пояснил:

— Там кое-что весьма ценное. Никто не сможет это использовать кроме меня. Доставьте мне к завтрашнему вечеру контейнер… — он нарисовал как выглядит тот. — не вскрывайте его. Я подойду к зданию управления между 21 и 22 часами. Если доставите контейнер мне нетронутым, по получении — покажу что в нём, вам. Сделайте так, как прошу, и моё доверие лично к вам будет на высоте и у вас откроются новые перспективы… выбор — за вами. Я буду очень жалеть, если то, что в контейнере, пропадёт, но, учитывая вашу должность и возможности, выполнить мою просьбу в указанный срок будет возможно. Доверие — это то, чего нам не хватает обоим?

Намёк был прозрачен и Сергей Саввич рискнул.

После шифровки, ушедшей к наркому Цанаве, ещё немного поколебавшись и поняв, что посылать своих по железной дороге не вариант, Бельченко отправил уже в ночь, на машине двух подчинённых с планом, нарисованным «Беловым», к той развилке за Минском, забирать в указанном месте груз. За ночь и день успеют, чтобы к вечеру 21-го вернуться…

* * *

А днём 21-го пришёл доклад с одной из погранзастав. С сопредельной территории на нашу прорвался наш товарищ, находившийся на нелегальном положении за линией границы. Сообщивший, что в германские войска пришёл приказ о начале наступления 22 июня.