Товарищ фюрер

– Получена радиограмма от адмирала Соммервилла! Соединение «Н» прорвало западное заграждение, и сейчас линейные крейсера «Худ» и «Рипалс» вышли в Канал. Их сопровождают тяжелый крейсер «Норфолк» и семь эсминцев. Потеряли на минах…

– Прах подери, не о потерях речь! – неожиданно взорвался Черчилль. Он надеялся на идущую от Гибралтара эскадру, которая перетопила «лягушатников» в Алжире в начале июля, и правильно сделала – нечего им предавать Англию, и тем более их линкоры могли попасть в руки немцев.

– Они уже топят огромный конвой, сэр! А потом пройдут по проливу, сметая все на своем пути. Они… – Офицер запнулся и произнес явно свои слова, которых просто не могло быть в радиограмме: – Сделают нечто похожее на волка, который забирается в овчарню, сэр!

Черчилль с превеликим облегчением вздохнул, выронив из губ потушенную сигару. Его последний джокер выскочил на стол в самый нужный момент и смешает противнику всю партию. Нет, грешно сомневаться в божественном провидении, которое всегда оберегало берега благословенного острова от захватчиков. Как шторм разметал «Непобедимую армаду», так линкоры Соммервилла сметут все на пути. А десанты, оставшиеся без подкреплений, рано или поздно будут уничтожены.

– Моя молитва была услышана!

Глава седьмая «Шире грязь, навоз плывет»

«Фельзеннест»

– Мой фюрер! Получена радиограмма из штаба фон Рундштедта. Два английских линкора в сопровождении крейсеров и эсминцев прорвались через западное заграждение, уничтожили или рассеяли наши транспортные соединения, а сейчас направились на восток.

Сон мгновенно улетучился, и Андрей, откинув одеяло, соскочил с койки. Мельком глянув на часы, он отметил, что сейчас только половина четвертого – до первого доклада Манштейна еще четыре часа.

Веселенькая ночь получается!

Стоявший наготове камердинер тут же бросился к нему со своей помощью, в четыре руки Родионов стремительно облачился в мышиную униформу, задав на ходу несколько вопросов:

– Откуда взялись линкоры? Их же там не было! Или через Шотландию перевели?! Но мы же установили всех, они были под контролем!

– Один линкор имеет четыре башни, другой три…

– Три?! Это не ошибка? А то в темноте наши солдаты могли и перепутать, особенно если над головою 15-дюймовые снаряды пролетают!

– Нет, мой фюрер! Моряки уже сообщили, что в пролив вошли линкор «Худ» и линейный крейсер «Ринаун», с ними идет одно «графство» и примерно семь или восемь эсминцев.

– А, задницы в ракушках! Очухались! Кто сообщил?

– С броненосца «Шлезиен», еще до того как он затонул, мой фюрер. И с «Одина», бывшего норвежского броненосца, – их тоже расстреляли.

– Хорошенькие дела! Погибли два наших корабля, пусть старых, даже ветхих, а я ничего не знаю?! Вызовите Манштейна, незачем спать, раз тут такое побоище началось!

– Генерал и послал меня к вам. А сам говорил в это время по прямому проводу с Шербуром. Он еще не ложился спать в эту ночь.

– Выгораживаете вы его, Шмундт. Ну и правильно, у него и так служба нервная, как и у вас!

Родионов усмехнулся, вспышка ярости, ожидаемая ввиду непоседливости внутреннего «визави», так и не состоялась. А это было хорошо – после таких гневных приступов и вспышек Андрей чувствовал себя крайне прескверно, будто бы на него самого орали и топали ногами.

– Разрешите, мой фюрер?

– А, это вы, фон Путткамер. Как раз и нужны. Что там происходит?! Вы можете внятно доложить?!

– Да, мой фюрер! Я только что говорил по телефону с начальником штаба кригсмарине. В Ла-Манш вошло соединение «Н» адмирала Соммервилла. Наши «кондоры» прошляпили, другого слова тут просто не применить, бросок его быстроходных кораблей, и они в темноте, миновав минные заграждения, ворвались в пролив. – От лица морского адъютанта можно было прикуривать, настолько оно раскраснелось от еле сдерживаемого гнева.

– Так, значит, – с угрозой в голосе прошипел Андрей, крылья его носа раздувались от ярости, как капюшон кобры.

Крайний был найден, и им оказались люфтваффе, прозевавшие стремительный бросок линейных крейсеров. Ведь «Худ» – это усиленный «Рипалс» с дополнительной башней и более толстой броней.

Ютландский бой показал, насколько тонка «шкура» линейных крейсеров, придумки адмирала Фишера, так называемых его «кошек» – «Лайона» и «Тайгера».

И если «Рипалс» имел 6-дюймовую броню, кое-где усиленную до девяти, то «Худ» бронировался намного крепче, мало в чем уступая иному линкору.

– Фельдмаршал Геринг знает?

– Так точно, мой фюрер!

– Угу, – только и сказал Андрей, иссякнув запалом.

Крайнего, конечно, найдут, и быстро. Им окажется какой-нибудь генерал или полковник, что не обеспечил плотный полет «кондоров» дальней морской разведки.

А собственно, за прорыв искать никого не придется, ибо он изначально имеется – командующий 3-м воздушным флотом отвечает именно за это направление.

Ну а там пойдет по нисходящей. Живо выяснят, кто и где расслабился, предчувствуя скорую победу на острове.

– Разрешите, мой фюрер…

– Я ожидаю вас, Манштейн. Надеюсь, что не все так скверно, как мне сообщили уже адъютанты?!