Товарищ фюрер

– Нет, мой фюрер! А в прошлой войне Россия сцепилась с нами, проплаченная французским еврейским золотом!

– И они ее погубили! Недаром великий Клаузевиц перешел на службу в русскую армию, ведь мы дрались плечом к плечу под Фридландом, Дрезденом, Лейпцигом и прочими победными местами нашего оружия. Можем ли мы считать русских врагами после такой славы?!

– Нет, мой фюрер! – громко ответил Геринг и тут же стушевался. Виновато глянул и тихо спросил: – А что коммунисты?

– Вы считаете жидовствующих интернационалистов русскими людьми? Да они глумятся над собственным народом, как его злейшие враги. Нищета, голод и террор – вот их инструменты, – Андрея затрясло от сдерживаемого гнева, абсолютно искреннего. – Я прочитал десятки сообщений наших специалистов, что работали в России в двадцатых и начале тридцатых годов. Русских людей низвели на положение рабов, устроили голодомор – они гибли сотнями тысяч! Кайзер стремился спасти Германию, приведя большевиков к власти?! Но он не только ее не спас, он погубил нашего естественного союзника. Эта война была не нужна ни нам, ни русским, мы взаимно погубили друг друга. А кто остался в выигрыше, кто, Геринг?!

– Западные плутократии, мой фюрер! Когда немцы с русскими жили в дружбе, они боялись даже пискнуть! Сидели как мыши под веником!

– То-то и оно!

– Но Сталин всех евреев из руководства партии вывел! Да и прежнее руководство несколько лет тому назад почти все казнили. Похоже на то, что в России свой «термидор» начался, хотя и затянутый во времени.

– Оп…

Андрей поперхнулся от слов Геринга, они ударили его прямо в душу. Он содрогнулся так, словно ведром колодезной воды окатили.

«А ведь боров прав! Как же мне такая простая мысль в голову не приходила. Ведь кто в „Огоньке“ и прочих журналах писал? Да отпрыски тех коммунистов, что власти лишены были и в подвалы чекистами брошены. И год один лишь запомнился – тридцать седьмой! Почему? А ведь тогда в мясорубку террора народа попало на порядок меньше, чем в Гражданскую и коллективизацию, зато каких?! Цвет партии, ленинская гвардия – те, что вершили судьбу революции и страны в Гражданскую и даже дальше. И со Сталиным их не сравнить. Кто был грузин в то время? Наркомнац, его номер десятый, а место в буфете. Серьезных решений Сталин в одиночку принимать не мог вплоть до начала тридцатых, даже до убийства Кирова. Правили другие, и большие и малые, на всех уровнях. Они и коллективизацию провели так, что голодомор страну накрыл – ведь недаром Сталин „головокружением от успехов“ их дела назвал.

Что требовали „дети Арбата“ в „перестройку“? Вернуться к ленинским принципам, которые исказил Сталин! Вернулись… и охренели всей страной! Такая кровь и грязь хлынули, что коммунистическая власть разом доверие потеряла, каким еще пользовалась. Это надо же – Ленин и вся его камарилья Россию оккупированной страной считали. А фраза Ильича, чтоб ему ни дна, ни покрышки: „Мне на Россию наплевать, я большевик!“ Хорошо бы слова, так он дела такие наворочал, до сих пор оторопь берет».

– Сейчас мы союзники со Сталиным, и у нас много общего, мой фюрер!

Громкий голос Геринга ворвался в разум Андрея, и он очнулся. Оказывается, все это время толстяк его в чем-то убеждал, а он его даже не слышал, думы тяжкие овладели.

– Конечно, много. Даже больше, чем ты считаешь!

– И как же быть, мой фюрер?

– Тут нужно крепко подумать. Как только победим Англию, о Франции я не говорю, мы подумаем, как нам крепче русский народ привязать. Мы не в силах победить мировую плутократию, та же Америка, несомненно, рано или поздно придет на помощь англичанам, у которых полмира под пятой. Если авиацию мы можем развернуть, построить самолеты, что настигнут плутократов в их же логове, но постройка флота дело целого десятилетия! А потому союз с русскими как никогда важен.

– Я тоже так считаю, мой фюрер!

– Дело того стоит, Геринг. И сейчас мы об этом и поговорим! Нам нужно вернуться к старой и доброй политике «союза трех императоров», где место прежней Австро-Венгрии займет Японская империя. Наш нынешний союзник намного сильнее.

– А итальянцы занимают место России…

– Нет! Россия займет свое надлежащее место великой державы, а любители макарон сильны имперскими амбициями, но бессильны их подкрепить. Не стоит обольщаться по этому моменту, Геринг, и принимать их всерьез.

Москва

В последние дни германский посол и военный атташе явственно отошли от прежней политики холодной и безучастной отстраненности, что наводило на мысль, что поглощение стран Прибалтики было заранее предопределено двумя диктаторами.

В марте прошлого года Гитлер под угрозой войны заставил литовцев отдать Мемель, где 80 % населения составляли немцы. Этот город Литве передала Антанта, проводящая политику максимального ослабления Германии. Его переименовали в Клайпеду, но разве он от этого стал литовским?