Товарищ генерал

Показался лесной массив. Бойко, сделав над ним несколько кругов, пошел на снижение.

Когда самолет приземлился, Бойко подрулил в укромное место и вылез из кабины.

- Ну как, не замерзли? - спросил он, подойдя к задней кабине, из которой виднелся только кончик шлема радистки.

Вскоре показалась скованная меховым комбинезоном женская фигура.

- Зина! - вырвался у него возглас.

- Петя! - сказала она вполголоса. - Ничего не говори... Потом все расскажешь... Помоги снять комбинезон!

Когда комбинезон был снят, Зина оказалась в хорошо сшитом зимнем пальто. Встряхнув кудрями, она легко надела отороченную мехом шапочку и, слегка примяв ее сзади тонкими пальцами, ласково спросила.

- Ты знаешь, что ты должен делать?

- Ага! - проговорил он, любуясь ею.

- Проводи меня, - сказала она шепотом.

Дойдя с ним до опушки леса, Зина замедлила шаг, остановилась, повернулась к Пете и заглянула ему в глаза. В углах ее губ мелькнула страдальческая улыбка.

- Ты - моя земля... И мне трудно от тебя оторваться... - протяжно, ласково проговорила она. - Ой, как вычурно говорю!

Она быстро отвернулась от него и пошла не оборачиваясь.

Бойко несколько минут стоял, не отрывая глаз от ее стройной фигуры и плавно покачивающихся рук.

Школа отстояла далеко от других домов, это было новое строение с черепичной крышей.

Учительница оказалась женщиной лет пятидесяти с мягкими чертами лица. Видно, она была очень красивой в молодости, но теперь от былой красоты остались только глаза и какая-то удивительно достойная манера держаться.

Зина у нее заночевала, а чуть забрезжил рассвет, отправилась разыскивать дом, где находился комкор.

На другой окраине села, возле дома у дороги на Павлоград, она увидела немецкую машину и догадалась, что комкора увезут из этого дома. Она заговорила с шофером: не может ли он подвезти ее до Павлограда? Тот ответил, что все зависит от его начальника.

Начальник был молодой офицер из павлоградской комендатуры.

Он вышел в сопровождении унтер-офицера и солдата, которые вели высокого худого старика.

Зина обратилась к офицеру.

Тот после некоторого колебания объявил, что, к сожалению, подвезти не сможет.

Добравшись до Павлограда на другой попутной машине, Зина остановилась у врача городской больницы, работавшего здесь около сорока лет. Зина показала ему записку учительницы, и он принял ее как дальнюю родственницу.

Затем она отправилась в комендатуру и сказала, что едет в Днепропетровск к матери, гостила у тетки, но там начались бои.

Мать одинока и больна... Вся беда в том, что у нее в дороге похитили документы 'и деньги... Она просила выдать ей пропуск в Днепропетровск. Ее личность может удостоверить здешний доктор.

Внешность Зины произвела впечатление на коменданта, и так как она немного знала немецкий язык и могла кое-как объясняться без переводчика, то комендант не торопился выдавать ей пропуск.

Зина тоже не торопилась. Она узнала, что командир корпуса находится в тюрьме среди других задержанных лиц. Из Днепропетровска сюда должен был приехать следователь гестапо, чтобы установить личность задержанных. Нужно было торопиться с освобождением комкора.

Разведав численность гарнизона, состоявшего из одного взвода"

комендантской службы, Зина передала эти сведения по крохотному радиопередатчику Сурину.

Затем она снова явилась к коменданту и стала еще настойчивее просить, чтобы комендант выдал ей пропуск в Днепропетровск.

У коменданта в это время находился человек, которого читатель хорошо знает. Человек этот был писарь, пропавший без вести в Ростове, после того как Шиков передал ему секретные сведения об уязвимых местах ростовской обороны. Зина никогда не видела его и даже не подозревала о его существовании, но писарь, которому Шиков показал фотографию связистки, свидетельницы его предательства, запомнил ее и теперь искоса поглядывал на Зину.

Писарь был искусный разведчик. Он не пренебрегал никакой работой и предпочитал сам в единственном своем лице олицетворять целое учреждение, то есть от начала до конца доводил то или иное дело, не доверяя никому, а если вынужден был вовлекать в свои дела кого-либо, то вовлекал людей неискушенных и уничтожал их после того, как то, чего он от них требовал, было достигнуто. Так он поступил и с Шиковым.

Лица, коими он пользовался для достижения своих целей, подвергались им такой обработке, которая всегда имела в виду характер обрабатываемого.

Он безошибочно определил, что девушка, вошедшая в кабинет коменданта, была та, о которой ему рассказывал Шиков.

Но была ли она советская разведчица или переоделась, чтобы избежать плена вследствие окружения немецкими войсками остатков советского танкового корпуса, - этого он еще не решил.