Товарищ генерал

- Почему же думаете, что это было мое фото? - спокойно возразила Зина. - Вот вы, например, живо напоминаете мне мою тетю... но я же не стану на этом основании донимать ее, что онаэто переодетый вы!

Зина рассмеялась. Переводчик тоже рассмеялся, что было неожиданно и так не шло к его длинному лицу.

- Странная вы девушка! - сказал переводчик, внезапно оборвав смех. Прощайте, милая барышня, - проговорил он вкрадчиво любезным тоном. Вернее, до скорой встречи!

Переводчик поднялся со своего стула и, церемонно склонив голову, надел шляпу.

* * *

Приехав на НП, Харитонов прежде всего спросил, как выполнено задание по спасению командира корпуса.

Сурин сообщил, что самолет приземлился удачно, автоматчики атаковали тюрьму, захватили в плен коменданта и переводчика, освободили командира корпуса, связистку, учительницу и врача, которые помогали ей.

Харитонов, обрадованный таким известием, счел нужным лично поблагодарить участников десанта.

Он тотчас отправился к разведчикам. Синельников, руководивший отделением, атаковавшим комендатуру, рассказывал:

- Ну вот, товарищ генерал, значит, уничтожили охрану, кинулись в подвал. А там Зину истязают! Тут мы, товарищ генерал, не выдержали, съездили по харе переводчика и коменданта так, что, если их допрашивать станете, извините, если они будут заикаться...

- Где Зина? - спросил Харитонов.

- В санчасти, товарищ генерал, мучили ее сильно... Мы вовремя поспели...

В тот же день состоялся допрос переводчика. Харитонов, взглянув на переводчика, не мог отделаться от мысли, что лицо его ему знакомо.

...1913 год. Рыбинское купечество торжественно и разгульно отмечало трехсотлетие дома Романовых. На воротах купеческих особняков развевались трехцветные флаги. Лепные изображения русалок, чаек и морского бога Посейдона чередовались с нимфами и богом торговли Меркурием. Водяные лилии соседствовали с головами быков и рогатыми козлами, игравшими на свирелях. Из венецианских окон со стеклышками цвета морской волны спускались ковры. Один из таких особняков находился рядом с селом Васильевским и принадлежал управляющему судостроительным заводом Локтеву.

Локтев держался замкнуто, надменно. Он как бы вовсе не соприкасался с окружающим его миром, считая дурным тоном народные зрелища. Бои на колышках, пляски под гармонь вызывали у него кривую усмешку. У него была яхта, на которой он катался со своим семейством-женой, дочками и сыном.

Локтев-сын стоял теперь перед Харитоновым. Он был старше Харитонове.

В тот памятный для Харитонова празднично-горластый день четырнадцатилетний Федя с любопытством глазел на чужое веселье.

Особняк Локтева был обнесен высоким забором, но ребята проделали в нем щель, чтобы смотреть бесплатно представление из жизни, им неведомой.

Барышни и молодые люди танцевали на коньках, среди них и этот человек. Он был тогда студентом коммерческого института, и о нем ходили слухи, будто он тратил огромные деньги на всякие свои прихоти. И хотя он был тогда моложе и одет наряднее, Харитонов узнал его и вспомнил, как по знаку Локтева-младшего к подъезду подкатили узкие высокие санки с медвежьим пологом.

Кучер восседал на облучке. Дворник отворил ворота. Локтев-сын с одной из барышень уселся, в санки. Мгновенно, сам того не сознавая/ Федя Харитонов взобрался на холм, у подножия которого пробегала дорога в город, и, когда рысак поравнялся с его укрытием, сбросил ему под ноги бревно. Рысак шарахнулся, санки опрокинулись...

- Мы, кажется, знакомы! - проговорил Харитонов. - Помните трехсотлетие дома Романовых? Это я вас тогда перевернул. Силы свои пробовал. А когда образование получил у рыбинских большевиков, то и покрепче саданул. Не только ваши санки, но и все ваше праздное житье перевернулось. Вы, видимо, не извлекли из этого урок. Опять приходится учить вас!

- Учиться никогда не поздно, - горестно-философским тоном сказал Локтев.

- Но если вы за двадцать пять лет не выучились, то надежды мало...

- Я все же питаю надежду и докажу это...

- Как?

Локтев принялся в обычном для него тоне выговаривать себе право на жизнь, ссылался на древних философов, сыпал афоризмами, между тем выражение его глаз было тусклым.

Он утверждал, что все средства хороши для человека, желающего сохранить свою индивидуальность, доказывал, сколь тяжело такой сложной натуре, как он, в нынешние времена оставаться самим собой. И, закончив тем, что самая плохая жизнь лучше самой хорошей смерти, дал понять, что готов щедро расплатиться, если жизнь ему будет оставлена.

Локтев рассказал, что еще с 1918 года, то есть со времени ярославского восстания эсеров, состоит на сл/жбе у "наших союзников", а теперь проводит важную разведывательную работу для них в германской армии. По характеру своей работы он не-простои разведчик, связан с крупными немецкими военными и хорошо осведомлен о планах немецкого командования.