«Товарищ Керенский»

Подобно Кирьякову, Леонидов описывает Керенского как важнейший политический символ и в разработке этого образа идет еще дальше, применяя такие риторические приемы прославления политического вождя, которые впоследствии использовались при прославлении уже других лидеров: «Имя Керенского стало уже нарицательным. Керенский – это символ правды, это залог успеха; Керенский – это тот маяк, тот светоч, к которому тянутся руки выбившихся из сил пловцов, и от его огня, от его слов и призывов получают приток новых и новых сил для тяжелой борьбы»[57].

Характеризуя личность вождя, Леонидов особенно подчеркивает удивительную «искренность» «пламенного энтузиаста» революции. Показательно, что слово «энтузиаст» встречается в тексте несколько раз[58]. Описывая же внешность Керенского, Леонидов особое внимание уделяет его взгляду, вновь и вновь обращаясь к взору вождя: «стальные непреклонные глаза», «стальные глаза», «суровые неподвижные глаза»… Вождь может быть физически слаб, даже болен (автор пишет о «тщедушном и щуплом» усталом человеке), но его взгляд говорит о силе и воле, о проницательности и умении властвовать: «Мрачным, властным и негодующим взором Керенский смотрит исподлобья сурово». Политический лидер глядит на собеседника «острым и тяжелым взглядом, который трудно выдержать»[59]. Такая портретная характеристика позволяет автору создать образ сильного, волевого и жесткого политика.

Читатель начала ХХ века, знакомившийся с брошюрой Леонидова, мог бы вспомнить различные тексты, предвещавшие появление «нового человека». Таким представляли Керенского, как мы увидим далее, и другие авторы.

В Одессе книгоиздательство «Власть народа» М. И. Рудмана выпустило брошюру «А. Ф. Керенский народный министр», которая была подписана «Е. В-чъ»[60]. Работа над текстом была завершена во второй половине июля. Одесский биограф Керенского сочувствовал партии социалистов-революционеров. Можно также предположить, что он использовал тексты В. В. Кирьякова; во всяком случае, и здесь биография политика связывается с историей эсеров, обе брошюры близки по стилю, по манере отбора и организации материала. Автор, подобно Кирьякову, обильно цитирует речи Керенского, использует он и документальные публикации 1917 года, и семейные фотографии министра. И в этом жизнеописании присутствуют портретные зарисовки, изображающие политика, сделанные очевидцем его выступлений (можно предположить, что он сам слышал речи своего героя). Последний параграф посвящен «личности Керенского». Одесский биограф был уверен, что «народному министру» суждено остаться в истории как создателю нового строя, как олицетворению революции:

Когда мирная жизнь народов, повинуясь незримому ходу исторических законов, выходит из своих берегов – на гребне пенящихся волн взбаламученного моря показываются люди, имена которых впоследствии с любовью и гордостью хранит народная память. Великая русская революция создала уже человека, так тесно слившегося с ней, что не разберешь подчас: он ли ведет события, события ли ведут его. Это – Александр Федорович Керенский, первая любовь свободной России, гражданин, отменивший смертную казнь, вождь «батальонов смерти»[61].

И в этом тексте автор, описывая уникального вождя-спасителя, также использовал тему «любви», «первой любви» и тему «слияния» вождя и народа.

В Петрограде весной 1917 года начал выходить общественно-политический еженедельник «Герои дня: Биографические этюды». Предполагалось, что в нем будут публиковаться очерки жизни выдающихся современников: назывались имена К. Брантинга, Е. Брешко-Брешковской, А. Брусилова, В. Бурцева, Э. Вандервельде, В. Вильсона, М. Горького, А. Гучкова, К. Либкнехта, П. Кропоткина, В. Ленина, Д. Ллойд Джорджа, других российских и зарубежных политических и общественных деятелей[62]. Показательно, однако, что первый же выпуск данного издания оказался посвящен знаменитому революционному министру. Это само по себе свидетельствовало о популярности Керенского. Тан (Владимир Германович Богораз, 1865–1936), участник народовольческих кружков, ставший известным этнографом, лингвистом и писателем, представил в этом выпуске свой очерк «А. Ф. Керенский. Любовь русской революции»[63]. Тан, который, подобно Кирьякову, участвовал в деятельности Всероссийского крестьянского союза, стал и одним из организаторов Трудовой группы, т. е. политически автор очерка был близок к Керенскому, которого знал лично; общался Тан, по-видимому, и с членами семьи Керенского[64].