Товарищ Ленин

Было величайшее счастье, когда появились усилители и когда, наконец, наши инженеры установили новые телефоны прямо на письменном столе Владимира Ильича. Ему не приходилось больше следить за световыми и звуковыми сигналами, чтобы знать, откуда его вызывают. Такое же великое облегчение получалось при всех выступлениях его на Красной площади с трибуны или в других местах, когда всюду расставлялись усилители, и ему не приходилось надрываться, произнося свои пламенные речи.

Через некоторое время Владимир Ильич разрешил устроить в его кабинете небольшую библиотеку, причем первый комплект книг он составил сам. Среди них он пожелал приобрести четырехтомный словарь русского языка Даля, который сам поставил на книжную вертушку, стоящую близко от его кресла около письменного стола. Он часто, отдыхая, брал словарь Даля и очень внимательно изучал его.

Прямо против стола находилась дверь, обитая клеенкой, которая вела в зал заседаний Совнаркома.

Владимир Ильич никогда не курил. На него очень плохо влиял прокуренный воздух. В такой атмосфере у него разбаливалась голова. Все ближайшие товарищи это хорошо знали и, конечно, воздерживались от курения при нем. Для незнающих как в кабинете Владимира Ильича, так и в зале заседаний Совнаркома висели плакаты с печатной надписью: «Просят не курить». Среди наркомов и их замов было много заправских курильщиков. Часто выходить из зала заседаний было неудобно, да и невозможно, так как многие вопросы требовали во время обсуждения их присутствия всех наркомов. Несчастные курильщики нашли выход из этого тяжелого положения: почти в конце зала стояла большая изразцовая голландская печь, выдававшаяся на треть своей величины внутрь зала Совнаркома, образуя таким образом значительный угол между стеной и печкой. В этой части печки был отдушник. На время заседания для освежения воздуха труба печки открывалась, вьюшка оставлялась у стенки в печи. Курильщики занимали всегда место в конце стола. Время от времени они выходили из-за стола, подходили к печи в уголок и с наслаждением покуривали, выпуская дым в отдушину.

Владимир Ильич, зорко всегда наблюдавший за всем, приметил это циркулирующее движение наркомов и как-то неожиданно встал и тоже прошел за печку, где обнаружил курильщиков.

— Вот оно что! — воскликнул он. — Попались с поличным.

Смеху было много. Владимир Ильич был очень тронут этим особым вниманием наркомов к нему, и этот способ курения был узаконен.

Владимир Ильич предлагал разрешить курить в зале заседаний. Но все курильщики единогласно отказались от этого и продолжали курить в отдушник, который имел прекрасную тягу и без остатка выносил табачный дым.

* * *

И лишь только затворялась дверь в этом простом, светлом, «таинственном» для всего света кабинете, как там начиналась воистину изумительная, строго систематизированная работа. Мельком взглянув на стол, где уже были приготовлены почта и отдельно телеграммы с фронтов, он мигом брал именно эту пачку и быстро прочитывал их, так быстро, что казалось, не было возможности даже пробежать взглядом, что там написано. А он все телеграммы уже знал наизусть и после цитировал слово в слово, причем всегда с изумительной точностью в цифрах: если время отправки и получения телеграммы, то обязательно часы и минуты и, конечно, все цифры верст, марши, продвижения, число красноармейцев, вражеских солдат, офицеров, число пушек, ружей, количество вагонов и паровозов, количество пудов провианта. Если бы не видеть десятки и сотни раз это изумительное чтение документов, то, право, и поверить было бы невозможно. Надо было обладать той изумительной, изощренной памятью, мгновенностью восприятия, какая была у Владимира Ильича, этого воистину гениального человека.

Просмотрел телеграммы, и мигом к стене — к одной, к другой, к третьей. Всюду развешаны карты, и всюду его рукой обозначены все четырнадцать фронтов, с которых в разное время наседал на нас, на нашу молодую социалистическую республику международный враг.

Владимир Ильич отмечает на картах, какие изменения произошли на фронтах. Вон там, высоко, в Уфимской, Вятской губернии, еще выше — в Архангельской, вон куда забросило наши красноармейские части! Тянется, не достанет, чтобы отметить, становится на цыпочки.

Все изучил, разметил — и разом к столу и быстро стал писать телеграмму за телеграммой. Затрещали телефонные звонки, пошли телефонные разговоры, вызовы по прямому проводу. Сразу почувствовалось всеми, что он там, у себя в кабинете.

Так каждый день, из недели в неделю, из месяца в месяц все новые и новые дела, одно сложней другого, и наряду с этим огненные, полные высокого теоретического и практического смысла речи, новые книги и брошюры, статьи и листовки.

Всегда спокоен, выдержан, краток, шутлив и всегда бесконечно бодр… Неиссякаемый источник сил, вдохновения, творчества, энергии и воли.