Товарищ маркетолох

– Тета-ритм примерно соответствует частотному диапазону от четырёх до восьми Герц и может вызвать у вас глубокое расслабление или, например, сосредоточенности на ваших внутренних ощущениях, что часто применяется для достижения медитативных состояний.

Э, тащ инструктор, шалишь! Мне только глубокого расслабления как раз-то и не хватало! Сфинктера, к примеру, ага! Благо, что я сегодня перед занятиями не успел попрощаться со своим белым другом, что стоит в маленькой комнатке моего номера. А ты ещё советуешь сосредоточиться на внутренних ощущениях… Ом мани падме хум… Ом-м-м…

– Ну и, наконец, последний набор частот синхронизации головного мозга, с которым мы с вами сегодня познакомимся, это дельта-ритм с частотой колебаний менее четырёх Герц, который почти наверняка погрузит вас в состояние сна…

* * * * *

– Итак, товарищи курсанты, если вы все, я надеюсь, проснулись, то на своём собственном опыте наглядно убедились, как стимуляция бинауральными ритмами совместно с прочими элементами процесса Хемисинк значительно облегчает быстрое достижение измененных состояний вашего сознания. Наш сегодняшний вводный сеанс по технологии Хемисинк и предварительной резонансной подгонке фазы ваших совместных мозговых волн завершён, прошу приготовиться покинуть капсулы! Никто и ничего, товарищи курсанты, не пробует отключать самостоятельно, дождитесь полного автоматического отключения всех систем!

– Забыла добавить, что наш экипаж прощается с вами, к выходу вас пригласят! – раздался в наушниках басовитый голос Портоса, после того как тот убедился, что цвет индикатора на интеркоме инструктора в уголке наших мониторов сменился с зелёного на красный.

– Да-да, – щёлкнул я тангентой и поддержал незатейливую шутку, – И почему не сказали про туалеты, расположенные в хвостовой части салона? Мне, например, очень надо было!

– А что, зёма,– хохотнул Портос, – Теперь уже не надо? – А то знаю я тут парочку кабаков с хорошими туалетами, хорошей кухней и ещё более хорошенькими официанточками!

– Неплохая мысль, дружище! – как-то совершенно непринуждённо и естественно вступил в наш начинающийся разговор Атос, заработавший эту кличку в моих глазах, благодаря своему выразительному облику достаточно молодого, но повидавшего жизнь человека с внешностью «отставного сержанта», как сказала бы миссис Хадсон.

– Ну-у, если вы к тому, чтобы слегка расслабиться после всей этой псевдонаучной ереси, дети мои, – подхватил Арамис, тут же отхвативший от меня так удачно оставшееся для него мушкетёрское погоняло, – То святая пастофарианская церковь никоим образом не станет возражать по столь достойнейшему поводу!

– Ты что, католик что ли? – неприязненно покосился на него Портос, – Из общечеловеков?

– Да прикалывается он! – поспешил я разрядить обстановку, – Такая макаронная церковь.

– Ах макаронная! – враз подобрел раздухарившийся было Портос, – Макароны я люблю!! Особливо когда с тушёнкой на костре среди какой-нить зелёнки. Помню как-то в Сирии…

– А что, товарищ военный,– ехидно оборвал того Арамис, – Вы разве не проходили перед вводным сеансом предварительный инструктаж про всякую там секретность? А Церковь Летающего Макаронного Монстра, между прочим, основал один физик, то есть, считай, что инженер почти. Так что, дети мои, уверуйте, и да воздастся каждому по вере его!

– Да ладно, падре! – добродушно отмахнулся Портос, красноречиво поглаживая у себя за стеклом свой огромный правый кулак, – За макароны с подливкой я кому хошь и сам могу грехи отпустить! Ну, так что, открытым текстом уже вопрошаю у всей честной компании, мы идём сейчас пить за наше случайное знакомство или где?!

– За падру ты мне ответишь!!! – пискнул было возмущённый до глубины души Арамис, но моментально и довольно эффектно захлопнул свою узкую челюсть с отчётливо слышным костяным щелчком, наткнувшись на более чем выразительный взгляд Портоса.

Чисто машинально я отметил для себя на подкорке ещё тот интересный факт, что чуть ли не вся наша группа, несмотря на достаточно молодой состав, вполне свободно, как кидает ставшие уже крылатыми цитаты из советских кинофильмов, так и свободно воспринимает их безо всякого, хотя бы и видимого, затруднения.

– А в тюрьме щас у-у-ужин! – мечтательно протянул я, пытаясь по мере своих более чем скромных способностей на артистическом поприще передать все возможные интонации и мимику незабвенного Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи», – Макаро-о-оны!

Ответить мне, по крайней мере, через микротелефонную гарнитуру шлемофона никто из остальных членов нашей группы не успел по той простой причине, что как-то вдруг разом погасли огоньки наших интеркомов, мигнули и отключились телеметрические дисплеи.

Однако, через некоторое время у всех нас появились и более широкие возможности для развития по-настоящему плодотворного ознакомительного общения, поскольку стёкла наших звуконепроницаемых капсул с едва слышным шелестом ушли куда-то за успевшие надоесть ложементы и выпустили нас на долгожданную свободу.