Товарищ маркетолох

– Николай Петрович, но только не Колян, в крайнем случае можно Петрович! – первым представился, как ни странно, именно Атос, а не, как ожидалось, говорливый Портос, – Фамилия у нас, простите, сами понимаете, под запретом. Ролевой функционал в нашей группе – медико-санитарное, психофизиологическое и специальное обеспечение, но об этом лучше как-нибудь в другой раз. Поверьте, про спецобеспечение вам лучше не знать.

– Михаил, можно просто Миха! – громогласно отозвался широко улыбающийся владелец нескромных габаритов, за глаза ранее уже наречённый мною Портосом, – Да нам как-то, вроде, и не привыкать, чай не впервой-то уже без фамилий обходиться! Да и к чему нам наши такие секретные фамилии, разве что оперу писать? – и сам же расхохотался своей бородатой шутке, – Короче, мужики, на мне ваша безопасность и, гм, спецобеспечение.

– Да уж, – голосом Кисы Воробьянинова ворчливо заметил Арамис, – Кто бы сомневался. Ну а меня, дети мои, Виталиком зовут, – назвался и сразу же поправился, осознав какое-то очевидное несоответствие, – В смысле, можно просто Витёк, мы ить люди не гордые!

–Техническое обеспечение? – включился и я в процесс взаимного представления, – Да не смотри на меня так подозрительно, ты пока ещё не кардинал своей макаронной церкви! Ну сам логически рассуди, Витёк, ведь если я отвечаю в нашей группе за маркетинг и…

– Товарищ маркетолог!!! – радостно завопил Михаил, панибратски хлопая меня по плечу.

– Ещё один! – обречённо простонал я, – Хрен с вами, мужики, буду маркетологом, если так уж вам всем приспичило! Так вот, Витёк, если я в нашей группе, гм, маркетолог, то на тебе техника всякая там электромеханическая или даже электронная как раз и остаётся!

– Ну не скажи, не скажи, – проворчал Арамис, оказавшийся банальным Витьком, – На мне ведь ещё и специальное техническое обеспечение, про которое я вам, как и эти два ухаря, тоже ни хрена не скажу, ибо нефиг харю баловать!

После того, как и я назвал своё имя, представившись в единственном и предельно кратком варианте, то есть, просто Марком, мы ещё некоторое время постояли на низком крыльце лабораторного корпуса, блаженно вдыхая хвойные ароматы сибирской тайги и уходящего бабьего лета, которое для этого края выдалось на редкость тёплым и солнечным.

– Чего стоим? Кого ждём? – прервал благостное молчание Атос, оказавшийся на поверку не благородным графом, а пусть даже и не очень простым, но врачом, и по имени совсем даже не Оливье, а каким-то вульгарным Коляном, да ещё и Петровичем, – Ante, amicis!

– С латыни это означает что-то типа вашего любимого «Хаджиме!» – пояснил я обиженно взирающему на нашего медика безопаснику с ухватками типичного дзюдоиста.

– Дык и я об чём?! – радостно осклабился Михаил, как-то легко сдавший командирские позиции нашему штатному эскулапу,– Я ж говорю, тут в городке есть одна кафешка…

– Никаких таких кафешек! – рубанул с плеча Петрович, отметая заманчивый для Михаила вариант, – Ты, Миха, как себе представляешь возвращение в гостиницу, когда ты выйдешь из кафе весь из себя такой уставший и попрёшь ночью через комендантские патрули?

– Правильно, тащ военврач! – поддержал Витёк, – Я правда, не большой любитель пить, так, разве что пивка иногда баварского, но ради коллектива, так сказать, могу предложить для этих целей номер нашего медика! И чего только не сделаешь ради хороших людёв…

– Вообще-то, – насмешливо перебил его медик, – Именно этот вариант я и хотел вам всем сегодня предложить. Но повторяю для тех, кто на бронепоезде, а не на полупроводниках, только сегодня! В следующий раз, мужики, если он у нас, надеюсь, будет этот следующий раз, поляну накрываем уже у кого-нибудь другого, например, у Витька! Ферштейн?

Ещё через каких-то полчаса, вся наша к этому моменту уже достаточно сплочённая, но так пока ещё и не разогретая группа вваливалась в просторный, как и у всех остальных, номер Петровича; нетерпеливо суетно шуршала многочисленными пакетиками с недорезанными большевиками холодными закусками и периодически позвякивала то и дело предательски громыхающими бутылками самого различного цвета, объёма, формы и содержания.

Спустя ещё один час, Михаил откуда-то притащил гитару, я достал из своей тактической поясной сумки неразлучный варган, оказавшийся классным мужиком Витёк умудрился откуда-то приволочь четырёх симпатичных девах, а Петрович пытался с переменным успехом изобразить своим хрипловатым голосом ни то всеми нами любимого Владимира Высоцкого, ни то, ни к ночи помянутого Никиту Киркуду.

Вырванные из привычного нам ритма повседневной жизни, утомлённые дальней дорогой, выбитые из колеи сменами часовых поясов и, в конце концов, практически доведённые до крайней стадии нервного и физического изнурения бесконечными медицинскими тестами, мы изо всех сил пытались выключить или, хотя бы, переключить измученное сознание.