Товарищ маркетолох

«Фирму» завозили в страну возвращающиеся из заграницы специалисты и дипломаты, члены экипажей морских и воздушных судов, члены спортивных команд и творческих коллективов, после чего продавали знакомым, часто перепродававших её затем на так называемых толкучках и барахолках с оправдывающей любой риск торговой наценкой.

Норма личного провоза составляла при этом только две пары, поэтому третья одевалась на себя, но, разумеется, многие на этом не останавливались и напяливали на себя столько драгоценных фирменных штанов, что, говорят, один из лётчиков международных рейсов не смог после этого влезть в своё кресло пилота.

А в 1978 году старший тренер сборной СССР по горнолыжному спорту Леонид Тягачёв, был задержан на таможне в международном московском аэропорту Шереметьево-2 при попытке контрабандного провоза около двухсот (!) пар джинсов, которые он спрятал в коробках от горнолыжных ботинок…

Однако, спрос рождает предложение, а потому неудивительно, что на Малой Арнаутской улице либо где-то ещё, но таки точно в портовом городе Одессе, в середине семидесятых годов появились первые в СССР подпольные цеха по пошиву контрафактных джинсов на основе контрабандной ткани и фурнитуры.

Качество джинсов подпольного производства варьировалось в широких пределах, начиная от приёмлемого у знаменитых одесских портных и заканчивая сомнительным у цыганских мошенников, но в основной своей массе они более или менее приближались к оригиналу, а их стоимость была демократично доступной для простых советских тружеников.

Итак, правдами или неправдами в страну завозились джинсы известных мировых брендов, поставлялись менее привлекательная продукция из Индии и социалистических стран, не покладая рук трудились подпольные цеха, но джинсов всё равно не хватало.

И тогда, в 1977 году на Родниковском меланжевом комбинате «Большевик» в Ивановской области, взяв за основу американский деним, из которого шили легендарный Levi's, наконец-то начали выпускать джинсовую ткань с претенциозным названием «Орбита».

По воспоминаниям многих советских потребителей того времени, основным недостатком отечественной джинсовой ткани стало отсутствие ярко выраженного у крашенных индиго тканей красивого эффекта специфичной линялости потёртости, проявляющегося в местах сгибов штанин и выпуклых частях швов после непродолжительной носки.

Применение такого нестойкого натурального красителя как индиго было категорически запрещено соответствующим советским ГОСТом, а потому сшитые из «Орбиты» брюки так же категорически отказывались линять и стоически выдерживали самые садистские ухищрения с кирпичной крошкой и лучшими отбеливателями.

Кроме того, отечественные ткацкие автоматы были плохо приспособлены для выработки тяжелых джинсовых тканей и, если по прочности продольной нити «Орбита» была близка к американскому прототипу, то поперечная нить уступала ему в этом отношении вдвое, из-за чего джинсы растягивались в одном направлении и пузырились в коленках.

И, наконец, набивший уже всем оскомину фактор той самой «культуры производства», над которой отечественные производители с переменным успехом бьются и до сих пор и из-за которой ткань не всегда проходила через специальную усадочную машину либо же это осуществлялось крайне небрежно, а брюки очень сильно «садились» после стирки.

Первыми джинсами, пошитыми из первого отечественного денима стали джинсы «Верея», которые выпускались в Московской области на Верейской швейной фабрике с конца 1977 года с плетёным ремешком на пряжке, были удостоены государственного Знака качества и стоили от 18 до 40 рублей за пару.

Примерно в этот же период (?) джинсы стали производить и в Новосибирской области на Болотнинской швейной фабрике, но, несмотря на личный опыт ношения, автору так и не удалось найти непротиворечивых друг другу сведений о происхождении применённых в этих изделиях ткани, лекалах и фурнитуре.

Тем не менее, без зазрения совести воспользовавшись законами жанра и, особенно, тем, что описанные в романе параллельные вселенные не имеют никакого отношения к нашей реальности, автор вольно поступил с некоторыми фактами истории джинсов в СССР…

Глава седьмая, в которой главный герой продолжает лечить, калечить и учить

КТО Я? ГДЕ Я? И НАКОНЕЦ КОГДА Я? НЕТ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ, Я ЕЩЁПОМНЮ, МОЁ ИМЯ – НИКОЛАЙ, ВПРОЧЕМ, НУ ЧТО Я ЭТО ГОВОРЮ, МЕНЯ ЖЕ МАРКОМ ЗОВУТ! ИЛИ ВИТАЛИЕМ? МИХАИЛОМ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ИМЁН У ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА? А ЧЕЛОВЕК ЛИ Я ВООБЩЕ? НО ЕСЛИ Я НЕ ЧЕЛОВЕК, ТО КТО? ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВИЛЬНО ЗАДАТЬ ВОПРОС! ВО МНЕ СЕЙЧАС НЕСКОЛЬКО ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МЕНТАЛЬНЫХ ПОТОКОВ И ВСЕ ОНИ В КАКОМ-ТО ВОСТОРЖЕННОМ УПОЕНИИ КРИЧАТ, ЧТО МЫ –ОДНО ЦЕЛОЕ!

– Больной Шкворин Иван Ильич, возраст – семнадцать лет. Поступил восемь дней назад из токсикологического отделения, куда попал после, как там полагают, змеиного укуса, сильнейшей интоксикации и последующего анафилактического шока.