Товарищ маркетолох

– Будь впредь осторожнее и следи за словами, – успел шепнуть мне дядя Тимофей, пока, отвлечённые каким-то телефонным звонком и вежливо извинившиеся хозяева на минуту нас покинули, – Который в галстуке, так это сам Коша Ладный и есть, а который нас встречал, так это Козлодёр! Короче, Ванюша, я, честно говоря, и сам пока не знаю, что и как, но ты, главное, не волнуйся и запомни три правила при общении с такими людьми…

– Не верь, не бойся, не проси! – усмехнулся я, произнося это одними губами, поскольку в гостиную уже вернулся один из самых известных в воровской среде Новосибирска за всю его историю авторитет по кличке Коша Ладный, к которому я, благодаря воспитанию психически здоровых родителей всех моих ипостасей, не испытывал ничего кроме лёгкого брезгливого любопытства к музейному экспонату в токийском музее паразитов.

Хотя, отношение к этому уголовному авторитету у меня было несколько двойственным. Из Мишкиного спецкурса, записанного ему по всё той же технологии Хемисинк, я хорошо запомнил, что Коша Ладный помимо своих воровских дел, кои он исполнял не за страх, а, если так можно выразиться о закоренелом преступнике, за совесть, был к тому же ещё и получившим некоторое воспитание умным человеком чуть ли не с дворянскими корнями.

Однако же, ненароком отмеченная в себе двойственность чувств совершенно не означала какую-либо их противоречивость. С одной стороны, новый ментальный агломерат уже не испытывал какого-то фанатствующего пиетета к дворянской интеллигенции в отличие от фантомной субличности Петровича, а, с другой стороны, не писался кипятком от блатной романтики в противовес Ванькиным подростковым бредням.

– Надеюсь, – с оскалом, должно быть означающим обаятельную улыбку, произнёс хозяин, приветственно поднимая свою запотевшую хрустальную рюмку, эффектно сверкнувшую в ярком свете хрустальной же многорожковой люстры, – Вы тут без меня ещё не успели соскучиться? Давайте выпьем, закусим, а потом и к делу перейдём. Ваше здоровье!

Совершенно неумело интеллигентствующий Коша Ладный, совершенно не понятный его сподручный Фёдор Степанович и по-прежнему совершенно мрачный компаньон Тимофей Емельянович дружно выпили, а я совершенно индифферентно продолжал сидеть, ни к чему не притрагиваясь и по мере своих скромных актёрских способностей изображая из себя буквально сегодня ушибленного деревенского дурачка с приоткрытым ртом.

– Не будем долго размусоливать, граждане барыги-спекулянты-фарцовщики, нужное сами можете подчеркнуть, – продолжил Коша Ладный, на миг сверкнув желтками своих глаз в мою сторону и тем самым показывая, что моя любительская игра его ничуть не обманула, – Буквально только что уважаемыми людьми было принято, не побоюсь этого слова, историческое решение о том, что этот беспредельный, простите за выражение, бардак с фарцовщиками и цеховиками на просторах нашей необъятной Родины пора прекращать!

– Как же это так, прекращать, Николай Александрович?! – враз отвисла от неожиданности челюсть у простодушного Тимофея Емельяновича, – Да что же вы такое нам говорите?

– Итак, – снисходительно щерясь белоснежными фарфоровыми имплантами, начал Коша Ладный плести свои словесные разводы уже пойманному в эти коварные сети Тимофею Емельяновичу, – Если по поводу беспредельного бардака с вашей фарцой нет никаких возражений, то, так уж и быть, перейдём к вопросу о мотивах подобного прекращения. Но, дорогой Тимофей Емельянович, один вы ничего не решаете, а потому мы пригласили вас как одного из наиболее адекватных и уважаемых в вашей среде, дабы вы договорились меж собой о составе вашей делегации на следующий год для сходняка в Кисловодске39.

– Ладно уж, – сдался Тимофей Емельянович, желающий как можно скорее покинуть этот «гостеприимный» дом, – И что же тогда я должен передать остальным, гм-гм, коллегам?

– Да ничего особенного, дорогой вы наш Тимофей Емельянович, – примиряющее поднял руки Коша Ладный, – Ничего особенного! Скажете им только, что так, мол, и так, но бог велел делиться, а некие уважаемые люди этот благородный почин только поддерживают и хотят от вас, опять же, чисто по-божески, всего лишь десятую часть всех ваших доходов…

– А с какого это хрена мы с блатными должны делиться?! – взвился со своего места будто ужаленный компаньон, – Вы что ли стоите на барахолке в любую жару и в стужу? Вы что ли рискуете расстрельной валютной статьёй, наменивая доллары и расплачиваясь ими за товары с малознакомыми моряками, дальнобойщиками и работниками «Интуриста»? Вы что ли как проститутки пристаёте к иностранцам и унижаетесь перед ними? Вы что ли…

Договорить Тимофей Емельянович не успел, поскольку в это время один за другим будто зёрна из перезревших пшеничных колосьев за нашими спинами рухнули на паркетный пол двое непонятных типов вполне понятной кавказской наружности, до последнего момента державшие руки на наших плечах, а потом попытавшиеся ухватиться и за шеи.