Товарищ «Маузер». Братья по оружию из будущего

– Вот эпическая сила, до чего тщательно исследовал. Отвернуться воспитания не хватило? Нет на мне никаких родинок. Не досталось мне. Затрахали своей астрологией-астрохимией.

– Значит, вы сама свою судьбу решаете? – потрясенно пробормотал Прот.

– Блин, судьба-то здесь при чем? Что за предрассудки? Да отвернись, говорю!

Катя накинула изжеванный пиджак, сгребла остальную одежду и оружие и пошла в хату. Герман, конечно, в чем-то прав, мародерство – занятие не из почтенных, только иногда брать трофеи становится обыденной привычкой. Война, пусть и гражданская, все равно война.

Катя, шлепая босыми пятками по чистому полу, пошарила в сундуках. Женского тряпья оказалось уйма – зажиточно жили хуторяне. Ну и жили бы, если бы не заимели привычку на случайных прохожих прыгать.

С сорочкой Катя не мудрствовала, отобрала серую мужскую, вроде бы не слишком просторную. С сапогами пришлось повозиться, – хуторские бабы запаслись обувью впрок, видать по случаю. Катя подобрала пару по ноге. Правда, сапоги оказались слишком мягкие, из козлиной кожи, зато пришлись практически впору. Портянок девушка не нашла, пришлось в спешке нарезать самой из холщовых полотенец. Но освободиться от изящных полусапожек было истинным счастьем, – уж до чего в них бегать неудобно, кто б поверил.

В дверь неуверенно постучали.

– Что там? – рявкнула Катя, придвигая к себе кобуру с «маузером».

Сунулся Пашка. Глянул на раскрытые сундуки, на девушку:

– Я, это… харчи собрал. Уходить бы.

– Сейчас уходим. Ты куда смотришь, твою мать? – Катя живо сдвинула голые колени.

Парень поспешно перевел взгляд, взглянул командирше в лицо и открыл рот.

– Да иди ты на хер! – окончательно обозлилась Катя. – Пулеметом займись, самец-недоросток.

– Так я это… Рана-то у вас где?

Катя метнула в него сапог. С реакцией у парня был порядок, – успел голову убрать и дверь захлопнуть. Девушка натянула галифе, сапоги, нерешительно покосилась на зеркало. Заглядывать в него очень не хотелось. За день трудновато привыкнуть к мысли, что твою привлекательную внешность в одночасье сделали куда менее привлекательной, зато гораздо более неординарной. Впрочем, Катя привыкла смотреть правде в глаза. Прихватив для поддержки «маузер», подошла к мутноватому зеркалу. Лицо бледное, влажные волосы небрежно зачесаны со лба. Глазища, как обычно, пронзительно зеленые, взбешенные. Остальное вроде тоже как обычно. А где же расколотый череп, где мозги, ветерком обдуваемые? Катя недоверчиво потрогала лоб. Череп был на месте, твердый и холодный. Э, подруга, да ты, видать, твердолобее, чем думала. Как же так? Ведь кровью истекала, кожа лоскутом болталась. Нет, шрам имеется, но какой-то несерьезный, тонкая розовая полоска, как будто неделю назад веткой поцарапалась. Бровь, правда, на две половинки разошлась. Вот, блин, сюрприз. Не сказать, что неприятный.

Когда Катя спрыгнула с крыльца, личный состав топтался у брички. Раззявили рты, видно, давно баб в галифе не видели. Катя сердито швырнула в бричку «вечный» саквояж, поправила на точеной талии ремень с оружием:

– Чего стоим? Пашка, о конях позаботился?

– Ага, – парень разобрал вожжи. – Куда направляемся-то?

– Для начала подальше отсюда, – Катя поднялась в седло. – Потом совещание устроим, с обозрением местности и определением личных индивидуальных маршрутов.

– У бандитов карта уезда имелась, – прапорщик мрачно толкнул прикладом щегольской портфель. – Я полюбопытствовал.

– Отлично, – Катя подбодрила каблуками недовольного гнедого. – Поехали…

Вслед бричке и всаднице тоскливо заскулил забившийся в конуру кобель. Хутор опустел.

* * *

Село обошли по петляющей сквозь дубраву дороге, остановились на опушке. Впереди тянулся заросший заболоченный яр, дорога его пересекала и уходила в сторону села, расположенного в низине, у прудов, мягко сверкающих в свете предвечернего солнца.

– Это Старый Бабай, – прапорщик интеллигентно указал травинкой точку на истрепанном листе карты. – То село, в виду которого мы с бандой столкнулись, – Новый Бабай. Вот нитка железной дороги. Здесь, соответственно, город. Вот к югу – Мерефа.

– Север-то у карты срезан, – глубокомысленно заметил Пашка, склонившийся над измятым листом.

– Москва, Кремль и товарищ Троцкий на месте, не сомневайся, – пробурчала Катя. – Как я понимаю, путь твой, товарищ физкультурник, лежит в Советскую Россию. Валяй, там сейчас как раз Буденный 1-ю конную армию формирует, может, успеешь шашкой помахать, под шрапнель угодить. К конягам у тебя явная склонность. А вы, ваше благородие? В город? Там, пожалуй, нынче лечиться гораздо спокойнее, чем по курортам шастать.

– Я обещал за мальчиком и святыми сестрами присмотреть, – пробормотал Герман. – Плохо у меня получилось. Не знаю, есть ли смысл сейчас мальчика в Лозовую переправлять.

Катя оглянулась на пацана. Прот сидел в бричке, обхватив двумя руками полюбившийся саквояж, жмурился на солнышко. Похоже, мальчику было совершенно безразлично, куда именно направляться.

Катя потянулась было почесать лоб, отдернула руку: