Товарищ Миша

— Свищ, твой выстрел его чуть на тот свет не отправил, — крикнул, подходящий к повозке красноармеец себе за спину.

Оттуда последовал ответ.

— Так я над головой стрелял.

— Ему и этого могло хватить. Вишь рот раскрывает, словно рыба на суше. Как бы инфакт не случился.

— Сам ты инфакт, — засмеялся второй боец, показываясь из соседних кустов. — Инфаркт. Во как звучит!

— Дык, я так и сказал, инфакт, — пожал плечами первый красноармеец и присел рядом с Пананиным. — Помочь?

Мишка постепенно пришел в себя, в нем закипала злость.

— Хрен вам, а не жрачки, — сказал он, словно выплюнул слова.

— Слышь, Свищ, может нам его того? В расход? А то смотри злой какой. Того гляди кидаться на нас начнет, перекусает и помрем мы мучительной смертью от бешенства.

— Да пошли вы…

Мишка вкатился обратно в повозку и дернул вожжи.

— Кобылка у него правильная, даже не дернулась от выстрела, только ухами повела немного. Она своих знает, и не спит на ходу, в отличие от своего возчика.

Бойцы заржали, сгибаясь от смеха пополам. Красный, злой, грязный, еще более вспотевший Мишка, гнал повозку к штабу полка.

Штаб полка располагался в небольшой деревеньке со странным названием Сопли. Две улочки с десятком домов вдоль. Кобылка медленно потянула повозку к бревенчатому двухэтажному зданию.

У самого входа часовой направил на него винтовку.

— Стой! Стрелять буду!

«Чего они все в меня целятся? Достали. Наберут идиотов в армию».

— Чувырла, ты вон лучше кашу забирай, а не строй из себя отважного героя.

— Какой ещё чувырла? — опешил боец.

— Такой, — ответил Мишка и увидел красноармейца, который рассматривал содержимое повозки.

— Для штаба выделяй, — требовательно произнес боец и полез доставать сам.

— Руки убери.

— Чего?

— Руки убери. Не ты ложил, не тебе трогать.

— Ты кто такой?

— Это ты кто такой?

— Отставить! Мешков, что тут происходит?

— Товарищ капитан, я хотел продовольствие забрать для штаба, а он не дает.

— В чем дело, боец?

— Ни в чем, — ответил Мишка, даже не стараясь изобразить строевую стойку. — Выдам, получит, и нечего совать нос в чужие котелки.

Капитан с интересом и изумлением посмотрел на Пананина.

— Ну-ну, выдавай, и умыться бы вам не мешало, товарищ красноармеец, — буркнул он и ушел по своим делам.

— Держи, Мешков, — с ехидцей проговорил Мишка и протянул ему контейнер. — Все заберешь сразу или будешь бегать как савраска?

Мешков надел контейнер за спину.

Недобрый взгляд скользнул по лицу Мишки.

— Давай еще один.

— А мне че, ждать, когда ты набегаешься? Принимай все сразу. Часовой приглядит за харчем. А мне недосуг у вас тут прохлаждаться. Ты мне пустые контейнеры тащи, и я поеду.

Недовольный Мешков скрылся в здании.

— Ужин привезешь? — заговорил часовой.

Пананин смерил взглядом бойца сверху вниз, цокнул языком.

— А на посту тебе кто разрешил разговаривать?

— Ты откуда такой взялся? — опешил часовой.

— Оттуда, откуда все люди. Извини, не на ком показать.

Часовой непонимающе смотрел на Мишку.

— Контуженый что ли?

— Сам ты контуженый! Чувырла ты и есть чувырла.

Часовой обиделся, вскинул винтовку.

— А ну езжай от штаба! Нельзя тут стоять!

— Ого, какой грозный! — глянув на часового, Мишка решил ретироваться от греха подальше. — Ладно, ладно, отъезжаю. Мешкову теперь контейнеры далеко будет нести. Пусть разминается.

Лошадка лениво потянула телегу в сторону от здания штаба.

— Эй! Ты куда? — раздался возмущённый голос Мешкова, вкупе с бряканьем пустых контейнеров. — Стой!

— Чего орёшь? Не видишь, что часовой приказал отъехать в сторону?

— Забирай свои причиндалы и езжай, давай.

— Мешков, ты хоть знаешь, что такое причиндалы?

— Да пошёл ты! — в сердцах ругнулся красноармеец и бегом направился к штабу.

— Иди, иди, давай, — довольный собой, сказал Пананин, и повернул обратно к выезду из деревеньки.

Встречающиеся красноармейцы с интересом поглядывали на грязного и потного с выпирающим животиком бойца, но Мишка на них смотрел свысока. Он ещё вчера не мог и помыслить управлять лошадкой, а тут оно вон как получается. Кобылка послушно двигалась в нужном направлении.

Через пару километров дорогу преградил какой-то сержант с двумя бойцами. Они с минуту молча смотрели друг на друга, и также молча разошлись. Мишка в недоумении пожал плечами.