Товарищ Миша

— Странный пациент. Чем дальше расследование, тем больше загадок. Приглашали родителей Пананина?

— Приглашали. Постояли, поохали. Вроде, как признали сына. Очень он похож на их прадеда.

— Почему, вроде?

— Тот у них ни к чему приспособлен не был, физическим трудом себя не мучил. Этот другой. Мускулатура, опять же руки в мозолях, животика нет. Они обратили особое внимание на лицо. Выражение лица другое.

— Ну, так выражение лица, не показатель.

— У их сына выражение лица пофигиста. Это не я так сказал, это отец его так сказал. А у этого выражение одухотворённое, жёсткое. Я бы даже сказал, идейное.

— Анна Львовна, что вы скажете обо всём этом?

— Константин Сергеевич, я не склонна к фантастическим идеям вашего сотрудника. Я, думаю, здесь всё проще. Связался с реконструкторами или чёрными копателями, нарвались на мину…

— А потом в красноармейской книжке появилась запись об этом ранении и место лечения. Кстати, Пананин находился в госпитале номер 1239, который располагался с июля 1941 года в Новосибирске! И я рискну предположить, что Лена, это жена прадеда Пананина.

— Так, капитан, ты свои фантасмагории бросай. Начальство всё равно такой поворот событий не примет. Пиши. Найден разыскиваемый родственниками Пананин Михаил Ильич, 1994 года рождения со следами заживших множественных осколочных ранений, предположительно от мины. Ранения получены во время реконструкции боёв… под Могилёвом. Записал?

— Вы это здорово придумали. Могилёв в Беларуси находится. Нам меньше проблем.

— Дело надо закрывать и всем забыть про этот случай. Ясно? Услышу, что чешете языком, укорочу.

Они ушли, а у Мишки возникла целая гамма чувств. Он дома, в своём году. 1941 год не миф и не сон. Он был там. Лена, как она без него. Стоп! Это получается, что…

Голова перестала гудеть, зато мощно запульсировали виски. Бросило в пот. Мишка резко сел. Простыня слетела с обнажённого тела.

— Это получается, что я потомок самого себя?

Он отцепил от себя все проводки и трубки, которые подходили к телу, спрыгнул на пол. Тело прекрасно слушалось. Обмотался простынёй, словно заговорщик Мишка подошёл к двери. Прислушался, приоткрыл дверь. В длинном коридоре стоял полумрак. Он оглянулся на окно в палате — темнота. Ночь. Хотел было сбежать из больницы, но потом передумал, вернулся обратно. Торопиться некуда. Разве что…

Утром он проснулся рано. За окном ещё только начало светать. Обмотавшись простынёй, простоял у окна до прихода медсестры. В голове роились мысли, которые раньше у него не возникали. Ему хотелось действовать, приносить пользу своей стране. Жить по совести. У родителей попросить прощение за своё поведение.

— Ой! — Воскликнула молоденькая медсестра, уронила металлическую ванночку, в которой лежал одноразовый шприц и ещё какие-то предметы, разлетевшиеся по полу.

Она зажала рот рукой, попятилась и выскочила из палаты. По коридору раздались быстрые удаляющиеся шаги.

— Похоже, что девушки моего времени стали на меня реагировать. Немного странно реагировать, конечно, но реагировать. Не всё потеряно, боец.

Мишка усмехнулся самому себе. Надо же стал с иронией относиться к самому себе.

Медсестра появилась в палате вместе с врачом. Так понял Мишка.

— Зачем вы встали? Вам лежать надо, — голос был хорошо знаком.

— Анна Львовна, не беспокойтесь, я вполне здоров.

Женщина опешила от Мишкиного обращения и подозрительно посмотрела на него.

— Я требую, чтобы вы легли в кровать! — в голосе появились раздражительность и металлические нотки.

— Что необходимо, чтобы выйти отсюда? Давайте, я подпишу.

Она замялась.

— От меня не всё зависит. И потом…

— Зовите этих «потом». Будем разбираться. Домой хочу. Я родителей так давно не видел!

Анна Львовна медленно развернулась к двери, схватила медсестру за рукав и потащила за собой на выход.

Через час появились двое в гражданской одежде. Один в возрасте, второй помладше.

— Здравствуйте, — встретил их Мишка. — Расставим точки над и?

Старший с интересом глянул на Мишку.

— Доброе утро, Михаил Ильич. Не ошибаюсь? Правильно я вас величаю?

— Правильно, Константин Сергеевич, — улыбнулся Мишка, заметив как дёрнулась вверх бровь старшего.

Младший, как понял Мишка, тот самый капитан, с которым Константин Сергеевич беседовал.

— Вы уж, ради бога, извините, что подслушал невольно ваш разговор вчера. Больно уж любопытно было узнать, что вы думаете по моему поводу.

— Даже так? Что ж, давайте сразу к делу.

— Спрашивайте, что вас интересует. Позвольте только узнать. Вы из ФСБ?

— Ничего от вас не утаишь, Михаил Ильич. Полковник Скляров и капитан Сушков.

— Сушков? У вас родственник не воевал под Могилёвом?

— Именно там пропал без вести в июле 1941года.

— Звание — лейтенант?

— Лейтенант, — капитан разглядывал Мишку, словно видел впервые.

— Прадед?

Капитан кивнул головой.

— Лейтенант Сушков был ранен на Буйническом поле и отправлен в госпиталь в город. В Могилёве, при выходе советских войск из окружения, осталось до четырёх тысяч раненых. Среди них был ваш прадед.

— Михаил Ильич, вы желаете нас уверить в том, что вы были в прошлом? — осторожно спросил полковник.