Товарищ мой

Должно быть, неизвестно вам,
Сегодняшним ребятам,
Что означает слово ТРАМ,
Рожденное в тридцатом.

Следы эпох слова таят,

И это слово тоже.
ТРАМ — это значило Театр
Рабочей молодежи.

А в ТРАМе — слушайте, друзья,

Историю с начала —
Одна знакомая моя
Всегда старух играла.

И режиссер, кудлат и лих,

Подтрунивал над нею:
«Еще сыграешь молодых,
Старух играть труднее».

Артистка соглашалась с ним

Безропотно и грустно,
Сама накладывала грим
И горбилась искусно.

В ее года, в ее лета

Играть старух обидно.
Но вот опять идет спектакль,
И зрителям не видно,

Что смотрит мне в глаза она,

На сцене умирая.
...А завтра к нам пришла война,
Вторая мировая.

Я срочно уезжал тогда

Под гул артиллерийский
И лишь потом, через года,
Узнал судьбу артистки.

Она отправилась в войска

С концертною бригадой,
Когда уже была Москва
В «ежах» и баррикадах.

Не разобрать — где фронт, где тыл,

Огонь вокруг неистов,
И прямо к немцам угодил
Грузовичок артистов.

Что будет с русской красотой,

Решительной и нежной?
Судьба, не торопись, постой,
Приободри надеждой!

И реквизит и грим при ней

Остались в суматохе...
Ноябрьский сумрак все темней,
И вот в людском потоке

Старуха дряхлая бредет,

Ягой-каргою горбясь.
Лицо в бороздках, черный рот —
Мой ненаглядный образ.

Сентиментального врага

Задело это чудо.
«На что нам старая карга?
А ну, катись отсюда!»

И так вот, с гримом на лице,

В своей коронной роли,
Она пришла в районный центр,
А он уже в неволе.

Стоит растерянный народ

На площади у церкви,
А мимо бабушка идет
В ботинках не по мерке.

Глаза из-под седых бровей

Скрестились с горем лютым,
И очень захотелось ей
Дать силу этим людям.

Там, в центре мертвого села,

Она о вере в завтра
Стихотворение прочла
Из «Комсомольской правды».

Навстречу — гордость, и испуг,

И вздох, как гром обвала,
И чей-то звонкий выкрик вдруг:
 «Товарищи, облава!»

Ее жандармам выдал гад,

Известный в том районе.
(Он стал сегодня, говорят,
Профессором в Бостоне.)

Суд скорый... Да какой там суд!

Со зла да с перетруху
Уже к березе волокут
Безумную старуху.

На шее — острая петля.

Рванулась из под ног земля...
Теперь глаза мои сухи,
Я плакал лишь в театре.

Прости меня за те стихи

Из «Комсомольской правды».
За то, что я но мог спасти...
За то, что я живу, прости...

Пришла на следующий день,

Не помня об угрозе,
Толпа потерянных людей
К истерзанной березе.

Зачем смотреть на мертвецов?

Но люди смотрят в муке —
И видят юное лицо
И розовые руки.

Кто объяснить сумел бы им,

Что верх взяла природа,
Что начисто отмыла грим
Ночная непогода?..

(И это чудо красоты,

Бессмертия начало,
Потом понтонные мосты
В тылу врага взрывало.)

...Воспоминаний голос тих.

И слышу в тишине я:
«Еще сыграешь молодых,
Старух играть труднее».

1968