Товарищ мой

Черный выдался день.
Скрылось солнце за тучей туманной,
И в казачий курень
Чужеземец вошел окаянный.
Все разбил, раскидал,
Запорхала по ветру перина,
А старуху прогнал
И порвал фотографию сына.

Мать выходит за дверь,

Очи полны тоскою бездонной.
Что ей делать теперь,
Одинокой, босой и бездомной?..
Посидит на базу,
Где недавно мычала корова,
Да проглотит слезу,
Да на запад посмотрит сурово...

«Видно, доля така!» —

Горе-горькое ложкой хлебала,
Своего казака
На немецкой войне потеряла...
А последний сынок —
Вся надежда, любовь и забота —
По какой из дорог
Отступает под вой самолета?
Шли тяжелые дни,
И тянулись осенние ночи...
Ты мне счастье верни,
Изгони чужеземца, сыночек...

Наступила зима,

Недобра, как железо, студена.
Вьюга сходит с ума,
Заметает излучину Дона.
Слышен рокот и гром, —
Не бывает ноябрьского грома.
Чужеземцы бегом,
Все бросая, бегут мимо дома.

Ненаглядный, бедовый,

Заходит в курень, улыбаясь,
Полушубочек новый
На нем, как броня голубая.
Онемела сперва,
Покачнулась, платок прикусила.
Вдруг прорвались слова,
Что три месяца долгих носила:

«Ты не с той стороны —

Из-за Дона пришел ты, не прямо!»
«Да, дороги войны
Нелегки и извилисты, мама.
Мы их взяли в кольцо,
Мы от Клетской пошли по излуке...»
Он целует лицо
И землистые, старые руки.

Горек воинский труд.

Мы немало пожили на свете.
Всех нас матери ждут,
И для них мы по-прежнему дети.

1943 Ст.Иловлинская

ЗАКОН ТАЙГИ

1