Товарищ Жан

Слова Доморацкого наводили Сергея на мысль о довольно внушительной фигуре генерала. Однако, когда тот прибыл в Манхэттэн, оказалось, что это был тощий как жердь человек в поношенном костюме из полиэстера, куривший сигареты одну за другой. Кроме того, заядлого курильщика в нем выдавали пожелтевшие зубы, пальцы, коричневые от табака, и постоянное покашливание. Собеседование, во время которого Зарубин буквально допрашивал Сергея о его работе в качестве заместителя резидента, длилось четыре часа.

"Как ты думаешь, знают ли в ФБР и ЦРУ, кто из сотрудников миссии является нашим офицером?" — спросил Зарубин.

Сергей ответил вопросом на вопрос: "Генерал, как долго Вы работаете в нашей системе? Лет тридцать? Сорок? И Вы до сих пор не знаете ответ на этот вопрос?"

Зарубин опешил от такой наглости.

Сергей же объяснил, что на протяжении тридцати лет КГБ, а позже и СВР, использовали одни и те же дипломатические должности для прикрытия своих оперативников. Поделать с этим ничего было нельзя из-за отказа МИД что-либо менять. "Конечно же, они знают, кто мы на самом деле," — заявил Сергей.

Далее Зарубин спросил мнение Сергея о ФБР. "Это очень серьезный противник, которого ни в коем случае нельзя недооценивать," — ответил Сергей, — "Нужно всегда уважать своих врагов."

"Скажи," — продолжил Зарубин, — "ты уверен в том, что источники, поставляющие вам информацию, не подсунуты ФБР, чтобы сливать 'дезу' или просто шпионить за вами?"

"Нет," — ответил Сергей, — "не уверен. Но если я откажусь от всех контактов, вызывающих хоть малейшее подозрение, меня, конечно можно будет наградить за высочайший уровень безопасности резидентуры, однако мы перестанем получать какую-либо информацию вообще. Мы должны опираться на собственный опыт и опыт тех, кто работает в Центре, и очень тщательно отбирать источники, которым можно верить."

Когда беседа подошла к концу, Зарубин захлопнул свой блокнот и объявил: "Вы ответили правильно на все мои вопросы!" Потом он добавил доверительным тоном, что в Вашингтоне, у Доморацкого, результаты были совсем неутешительными. Тот снисходительно отзывался о ФБР, называя их агентов болванами. Он также заверил Зарубина, что уверен на сто процентов в надежности всех своих источников информации и, что ФБР ни за что не определить, кто из вашингтонских дипломатов на самом деле работает в СВР, потому что "у нас железная служба внутренней безопасности».

"Доморацкий — дурак," — вздохнул генерал, — "а вот ты, Сергей, американцев уважаешь." Еще он сказал, что завтра же начнет проводить собеседование с каждым офицером СВР нью-йоркской резидентуры. Утром следующего дня, до прихода Зарубина, Сергей собрал всех своих подчиненных. "Я сказал, что они должны говорить, а именно то, что 'мы серьезно относимся к возможностям ФБР и уважаем их как противника'. Именно так они и сделали, отвечая на вопросы Зарубина.

Позже Сергей удивлялся, откуда у Зарубина репутация такого свирепого начальника. "Для меня это было загадкой. У него были довольно устаревшие представления о нашей работе. Например, он рассказывал нам, что если оперативник СВР пытается завести дружбу с шифровальщиком миссии, то необходимо сразу установить за первым слежку, ибо тот явно пытается выведать коды, чтобы продать их врагу. Это была чушь. Шифровальщики выполняют чисто механическую работу и большинство из них никакой ценной информации в голове не держит. Даже если выкрасть такого шифровальщика, то из него ничего невозможно будет вытрясти, потому что он не помнит даже те коды, которыми пользовался утром того же дня."

По чистой случайности, глава линии ВКР манхэттенской резидентуры находился в Центре в то время, когда туда вернулся из своей американской командировки Зарубин и написал предварительный отчет. Коллега из ВКР рассказал Сергею, что Зарубин дал довольно низкую оценку состоянию дел в Вашингтоне и лично Доморацкому. В то же время, он охарактеризовал резидентуру в Нью-Йорке как "самую надежную и лояльную" из всех зарубежных резидентур СВР. В отчете он написал, что Сергей и его подчиненные хорошо понимают, с каким противником имеют дело, и тщательно защищают резидентуру от проникновения извне.

Впоследствии оказалось, что в этом утверждении таилась большая доля иронии, учитывая тот факт, что во время инспекции в Нью-Йорке напротив генерала сидел за столом "крот" ФБР, который через пару недель должен был уйти к американцам.

38

Сергей решил, что с него довольно.

Он простудился и два первых дня рабочей недели провел дома, в Ривердейле, предупредив подчиненных, что появится в "субмарине" миссии только в четверг. Однако, проснувшись утром в среду, 11-го октября 2000-го года, Сергей понял, что гнетет его не только простуда. Он позвал Лену и Ксению в гостиную, где стоял раскладной диван, на котором он спал, пока болел. Обе были дома. Лена недавно уволилась из консульства, а Ксения, закончив школу, ходила по вечерам на курсы программистов.

— Девочки! — объявил Сергей, — Сегодня!