Товарищ Жан

Несмотря на все эти ухищрения, почти все сотрудники миссии были в курсе, кто настоящий дипломат, а кто — нет. Больше того, Сергей подозревал, что и американская разведка также располагает такими сведениями. "В МИДе настояли, чтобы офицеры разведки назначались на дипломатические должности самого низкого уровня и, чтобы эти должности были закреплены за разведкой постоянно," — объяснял Сергей. — "Из-за этого наших офицеры всегда работали на одних и тех же местах и, как только ФБР или ЦРУ обнаруживали, что какую-либо должность занимает разведчик, они уже знали, что на замену ему опять пришлют сотрудника спецслужб." Дипломатической "крышей" Сергея была должность первого пресс-секретаря. На его памяти, каждый, кто ее занимал, был офицером СВР.

После распада СССР в СВР был создан отдел по взаимодействию и сотрудничеству с западными спецслужбами (ВС). Более того, в связи с официальным окончанием Холодной Войны, Госдепу США было сообщено имя резидента СВР в Вашингтоне. В ответ, ЦРУ раскрыло Москве имя руководителя своей резидентуры. Обе стороны считали, что такие шаги будут способствовать более эффективному обмену важной информацией, особенно в области борьбы с терроризмом.

"Конечно же, враждебное отношение друг к другу между ЦРУ и СВР никуда делось," — рассказывал Сергей. Вместо того, чтобы использовать прямую связь с резидентами для общего дела, через них шел обмен массой каких-то склочных жалоб и обоюдных обвинений. "Я не в курсе, какую информацию о террористах американцы передавали нам, но я знаю точно, что Центр не собирался откровенничать с ЦРУ. Тем более, что стороны считали террористами совершенно разных людей. Например, в США изначально было решено, что кавказские сепаратисты, скажем, чеченцы, это освободительное движение, а в России их считали частью Аль-Кайды. С другой стороны, русские не признавали, что Хамас и Хизболла — это террористические организации."

Формально, резидент СВР подчинялся послу Лаврову, как руководителю миссии. Но по российским законам, резидент СВР не был обязан докладывать послу о разведдеятельности Службы. Благодаря этому, резидент очень редко делился с послом какой-либо информацией вообще, а посол, в свою очередь, практически никогда не интересовался делами СВР.

"Так было везде. Большинство российских послов ненавидели СВР и старались не иметь с нами ничего общего." Одной из причин такого отношения было то, что СВР шпионила за дипломатами своей же страны с помощью сексотов, стучавших за денежное вознаграждение на своих сослуживцев, включая самого посла. Более того, по закону, СВР имела право следить за коллегами из ГРУ, в то время как ГРУ не разрешалось использовать стукачей в рядах СВР. Это были отголоски сталинской эры, когда НКВДисты шпионили за всеми.

" 'Чистые' дипломаты и офицеры ГРУ, работавшие в миссии, пытались избегать общения и, тем более, тесных отношений с сотрудниками СВР," — вспоминал Сергей. — "Они просто боялись, что их заподозрят в стукачестве."

Однако такие холодные отношения были лишь фасадом. У Сергея никогда не было проблем с тем, чтобы найти осведомителей среди российских дипломатов. "Один из первых замов Лаврова и главы всех трех МИДовских референтур миссии были моими осведомителями." Они докладывали Сергею о том, с кем встречался Лавров, что обсуждалось на встречах и как он реагировал. Все эти отчеты уходили в Центр.

"У меня были десятки осведомителей, в каждом отделе миссии и консульства. Я был в курсе всего, что там происходило."

Официально, не Сергей, а сам резидент СВР должен был заниматься слежкой за послом и руководить работой всей резидентуры. Но когда Сергей прибыл в Манхэттен, всем этим занимался и.о. резидента. Новый же начальник, Валерий Антонович Коваль ("Товарищ Карев") должен был вот-вот переехать в Нью-Йорк из Мехико-Сити, где он до этого руководил работой тамошней резидентуры.

Сергей порасспрашивал своих знакомых из Центра о Ковале, но ответы были уклончивы. Наконец, он вышел на человека из отдела кадров и ничего хорошего от того не услышал. "Если Коваль будет твоим резидентом, ты в глубокой жопе. Прими мои соболезнования."

— А что с ним не так?

— Скоро сам все увидишь.

Сергей понял в чем дело буквально через несколько часов после знакомства с Ковалем. Тому было 57 лет, то есть, оставалось 3 года до пенсии, и единственное, к чему он стремился, было "не делать волн". Сергей рассказывал: "Коваль боялся собственной тени. У него был нервный тик и он впадал в панику, как только слышал о Центре. Ни физически, ни морально он не был в состоянии принимать каких-либо мало-мальски важных решений."

Поначалу Сергей был поражен, как такую размазню как Коваль могли назначить резидентом, да еще не куда-нибудь, а в Манхэттен. Позже, все прояснилось. "Он начал быстро продвигаться по службе благодаря тому, что из СВР в частные компании уходила масса толковых офицеров. Коваль просто оказался в правильном месте в правильное время. Кроме того, он был беспредельно лоялен к начальству, эдакий безотказный бюрократ."