Товарищи

— Все понятно. Мне с первого слова все понятно.

Мазай отпустил ремень Жабина. Поняв, что гроза миновала, Жабин сразу же повеселел.

— Вопросов ко мне больше нету? — затараторил он. — Тогда пошли в клуб, а то опоздаем, собрание без нас начнется.

— Тебе в клубе делать нечего. Там мы сегодня хозяева.

— Знаю. Но ведь из других групп тоже приглашали желающих.

— Правда? — удивился Мазай.

— Вася, я же не могу тебя обманывать: конечно, правда. Я, например, потому и иду в клуб, что желающий. Мне просто интересно, как вас будут протирать с песочком. Пойдем, тезка, а то неловко входить после начала.

Когда они вошли в клуб, там уже было много народу — может, раза в три больше, чем воспитанников в группе. Мазай хотел было начать регистрировать своих, но оглянулся по сторонам и понял, что в такой массе трудно разобраться, кто пришел и кого нет, и спрятал блокнот в карман. Он и без регистрации был уверен, что группа явилась в полном составе. Мазай глазами отыскал Селезнева и подошел к нему:

— Можно начинать собрание, товарищ мастер, мои ребята все в сборе.

Селезнев взглянул на часы:

— До начала еще семь минут. Подождем. Нужно приучаться к точности.

— Товарищ мастер, а почему на собрание пришло столько посторонних? Кому какое дело до нас? Мы не ходим к ним на собрания, и им у нас делать нечего. Вы только гляньте — скоро полон клуб набьется. Чтоб увидеть своих, нужно днем с огнем искать…

— Значит, интересуются вашей группой.

— У нас не цирк и не драмтеатр, чтоб ходить к нам на собрания, — недовольно сказал Мазай.

В дверях показались директор училища и Батурин.

— Смотрите, и директор пришел! — удивился Мазай. — Идут все, будто у нас аврал объявили.

Собрание открыл Селезнев и сразу же предоставил слово директору училища.

Колесов начал доклад с сообщения о том, что восьмая группа до последнего времени считалась в училище хорошей, передовой. Дальше он начал рассказывать о тех показателях, по которым обычно определяют общее состояние любой группы. Успеваемость в восьмой группе полная, плохих отметок в четвертях нет, пропусков занятий по неуважительным причинам тоже нет, нет и опозданий. По производственной практике группа занимает первое место в училище, а несколько ребят работают так старательно, так овладели профессией, что не отстают от самых передовых рабочих области.

Колесов начал называть фамилии и первым упомянул Жутаева. Раздались аплодисменты — это сергеевские ребята, хорошо знавшие Бориса, выражали свою радость. Дальше следовали фамилии Мазая, Рудакова, Писаренко. Едва Колесов называл фамилию, взрыв аплодисментов заполнял зрительный зал и долго гремел под высоким потолком.

Колесов не останавливал ребят. Он спокойно поглядывал в зал, выжидал и, когда аплодисменты смолкали, по прежнему негромко, но уверенно продолжал доклад.

Задолго до начала собрания, особенно после беседы с директором, Мазан чувствовал какую-то смутную тревогу, он не мог уяснить себе цели сегодняшнего собрания. Он старался понять, но так и не понял, зачем вызывал его Колесов. Не впервые Мазай говорил с новым директором, но этот разговор не был похож на предыдущие. Прежде бывало, во время беседы Колесов и расспрашивал и давал советы, а сегодня только задавал вопросы и все интересовался, что думает Мазай о том или другом факте, как он относится к тому или другому из товарищей. Мазай следил за выражением лица Ивана Захаровича, но так и не смог понять, доволен директор его ответами или, может быть, они не понравились Колесову. И вот только сейчас, на собрании, когда директор училища говорил о группе только хорошее и отметил Мазая как одного из лучших формовщиков, Васька успокоился. Настроение его стало веселым, приподнятым. Он то и дело оборачивался, поглядывал в зал и даже не пытался скрыть самодовольную улыбку. Сейчас он был даже рад, что на собрание пришли ребята и из других групп. Пусть услышат, как хвалит его директор училища. Вот только немного обидно, что первым Иван Захарович назвал Жутаева. Жаль… Его совсем бы не надо упоминать, а если и говорить, так то, что рассказал о Жутаеве директору Мазай.

А Колесов уже перешел от характеристики группы к роли дружбы и коллектива в жизни каждого человека. Он говорил об одном из основных качеств советских людей — о стремлении оказывать друг другу поддержку, заботиться о товарище, морально отвечать за его поступки. Он убедительно, на примерах из собственного опыта, показал, что коллектив советских людей — огромная сила и что силен он до тех пор, пока в основе его лежат дружба, взаимное уважение и забота друг о друге больше, чем о себе. Не просто забота по мелочам, а та забота, которая помогает человеку стать сыном своей великой родины и беззаветно служить ей.

На эту тему директор говорил уже с полчаса. В зале была тишина, все впились в докладчика глазами. Мазай уже не вертелся на месте, а внимательно слушал и старался понять, к чему ведет свою речь директор. Все это он говорит, конечно, неспроста. А для чего? Может быть, он еще раз похвалит группу? А может быть, начнет ругать ее? Мазай снова забеспокоился.