Товарищи (сборник)

— Казаки — не только упорный противник, — сказал фельдмаршал. — Основное их преимущество в том, что они столько же кавалерия, сколько и пехота. В седле они кентавры, а спешиваясь — превращаются в не менее грозных солдат. У них это называется: пластуны. Но на этот раз им, кажется, не должно будет помочь ни то, ни другое.

Правую щеку фельдмаршала все время подергивал тик. Одна сторона лица кривлялась и прыгала, в то время как другая оставалась совершенно неподвижной. Иногда у Шевелери появлялось ощущение, что фельдмаршал Лист подмигивает ему. С чувством неловкости Шевелери отводил глаза.

30

— А теперь, генерал, еще раз посмотрим, где будет лучше всего затянуть петлю.

Они вылезли из танка и по ходу сообщения стали спускаться в лощину. Справа и слева балки расстилалась степь. Солнце, поднимаясь над нею, продиралось сквозь синие ветви тернов, за которыми маячили хутора. По склону стояли в капонирах «хеншели», окрашенные под цвет снега. Танкисты в кожаных шлемах и в комбинезонах, согреваясь, переступали с ноги на ногу, похлопывали кожаными рукавицами, толкали плечами друг друга. Двое офицеров возле крайнего «хеншеля» цедили слова, не выпуская изо рта папирос:

— Чертовски крепкий табак, Вилли, у меня от него не только в горле дерет. — Танкист в откинутом на шею шлеме сплюнул на снег желтую слюну.

— Это называется ма-хор-ка, — пояснил ему товарищ. — Благодари наших интендантов, которые умудрились оставить в Белой Глине русским табачный паек всего фронта. — Высокий и широкоплечий, он стоял, привалившись к танку спиной.

Движение пробежало среди танкистов, когда отрывистый голос прокричал в морозном воздухе слова команды. Они колыхнулись и стали выстраиваться в шеренгу впереди своих машин.

— Что там такое, Бертольд?

— По-моему, к нам направляется начальство.

— Один из них наш генерал, а другой…

— Я слышал в штабе полка, что должен был прибыть фельдмаршал Лист.

Фон Хаке пошел к ним навстречу.

— Обрати внимание на его лицо.

— Оно не бывает веселым с того дня, как его понизили в чине.

— Говорят, на нем отыгрались за поражение в Лепилине.

— Вполне возможно. Из командиров полков он был единственный, кто поставил под сомнение блистательный замысел нашего генерала.

— И за это он теперь расплачивается как непосредственный виновник неудачи.

Майор фон Хаке быстрыми шагами шел по ходу сообщения навстречу фельдмаршалу Листу и генералу Шевелери, вскидывая правую руку.

— Командир четвертого танкового…

— Почему не рассредоточены машины? — перебил его фельдмаршал.

Лицо у фон Хаке, побледнев, стало почти таким же бесстрастным, как у фельдмаршала Листа. «Но у Хаке больше видна порода», — подумал Шевелери.

— Я строго придерживаюсь карты штаба дивизии, — холодно ответил фон Хаке.

— На которой указана только общая схема. — Вставил генерал Шевелери. — В остальном я полностью полагаюсь на опыт командиров полков.

«Старая лисица», — встречаясь с ним взглядом, подумал фон Хаке.

Пропуская фельдмаршала и генерала вперед, он пошел вслед за ними.

Фельдмаршал Лист шел расслабленной, старческой походкой, приподняв костлявые плечи. Короткая и широкая шинель висела на нем.

— Фюрер недоволен нашими последними потерями в танках, — шагая впереди, продолжал фельдмаршал. — К тому же мы не успеваем эвакуировать подбитые машины. В Минеральных Водах бросили сорок эшелонов с военными грузами, в Белой Глине — десять. Фюрер приказывает сжигать все, вплоть до последнего зерна и последней доски. На месте оставляемых сел и городов должна оставаться только зола.

Равнодушным взглядом он скользнул по шеренге танкистов, застывших возле машин, и, раздвинув ветви терновника, стал рассматривать балку. Генерал Шевелери тронул фон Хаке за плечо.

— Я на вас надеюсь, майор. Ваш полк выполняет едва ли не самую главную задачу по рассечению казачьей конницы. Во многом от вашей решительности будет зависеть…

— Вернуть себе звезду на погоны? — насмешливо подсказал фон Хаке.

— Может быть, и в паре с другой. Считайте, что они уже ваши. Разумеется, в случае если им не удастся уйти из мешка.

— Однажды, господин генерал, мы уже пытались взять реванш, — заметил фон Хаке.

— Повторяю, все зависит только от вас, — более сухо сказал Шевелери.

Фельдмаршал Лист опустил бинокль.

— Нужно не дать им успеть возвести круговую оборону. Атаку начать на два часа раньше намеченного.

— До этого, господин фельдмаршал, я предлагаю позавтракать, — напомнил Шевелери.

Фельдмаршал, взглянул на него, впервые за все утро скупо улыбнулся:

— Говорят, вы возите с собой коллекцию французских вин, генерал?

— На этот раз, господин фельдмаршал, я смогу предложить вам только бордо, — скромно поклонился Шевелери.

31

Стоявший в шеренге танкистов Бертольд повернул к своему товарищу бледное лицо:

— Ты слышал, Вилли? Нас опять бросают первыми под огонь.

Вилли флегматично пожал плечами.

— Кому-то ведь надо быть первыми, Бертольд.

— Мне непонятно твое спокойствие.

— А что же я, по-твоему, должен биться в эпилептическом припадке?

— Вообще ты стал неузнаваем.

— Ты забываешь, Бертольд, что мы теперь поменялись с русскими местами. Теперь у нас мерзнет хвост.