Традиции & Авангард. №2 (21) 2024 г.

Слышишь, где-то сорока
трещит на смертельной качели?
Музы стужи до срока
сковали «Весну» Боттичелли.
Этот взгляд, одиноко
завершающий круг превращений.
Вензелями по льду
и зигзагами в небе промозглом
заплетаются тут
все цвета между Богом и Босхом
и находят приют.
Вот свидетель выходит на плоскость.
Обрываясь в полёт,
взгляд отметит тектоники сдвиги:
тут – очаг и оплот,
там – долина, где звуки и блики,
здесь – начальный аккорд
этой музыки – куст ежевики.

«Непроницаем вовсе бутон поклона…»

Непроницаем вовсе бутон поклона.
Зёрна костей сосчитаны и порочны.
Сочленяет всадник Армагеддона
Эволюцию в цепи беспозвоночных.
Кожей ход впитывая, не дремлет.
Замер прочно, а выгоды не упустит.
Прорастают жабрами сквозь доспехи
звуков ветви – зыбкие корни грусти.
Взморьем дышит попутчик, спешен.
В снасти трещин, ниточек, кракелюра
попадётся бледная рыба-эшер
и поёт: Нидерланды, Маастрихт, Дюрер.

«Взгляд вещи куполообразен…»

Взгляд вещи куполообразен,
а эха звук – архитектурен.
Зернистой глубине опасен
бог ускользающей натуры.
Запоминает мрамор блеска
шероховатую поверхность.
Каким воображеньем детским
мы заклинаем Неизвестность.
Спеклись, сгустились слой за слоем
соцветья лиц и отражений,
и к глыбе темноты подходит
слепой горбун Микеланджел о.

«Лето истлеет…»

Лето истлеет.
В подвалах поселятся крысы,
и виноградные листья побагровеют.
Осень расстелет
золото готов у ног белобрысой.
Лисы и псы понесутся по скверной аллее.
Лето истлеет.
Дамы обнимут своих кавалеров.
Сменят трофейных жонглёров аккордеонисты.
В двери забвенья
уйдёт листопад, и закроются двери.
Примет больной по рецепту микстуру и выстрел
как панацею.

«Воркуя жабам «гули-гули»…»

Воркуя жабам «гули-гули»,
мы всё прошляпили, продули,
нам за амброзию толкали
прокисшее «Киндзмараули».
Нам не напиться, не наесться,
мотор нам заменяет сердце, нам в каждом земляном подвале
пинали в душу берцем.
Мы кат для брата, брат для ката.
В глазах пожарище заката.
Танцуй, торжественный иуда,
в благоуханье смрада.
Непостижимые мозгами,
мы небесами стали сами.
Теперь мы тьму в ломти кромсаем, спасибо за науку.

«Идущие на смерть…»

Идущие на смерть,
поднятые на щит.
Пехота на полях развёрнута в орнамент.
Полярным остриём
на языке свечи
скрипящее перо царапает пергамент.
Синхронны жест и звук
в сиянии частот. На дальних небесах искрят стальные струны.
И облака плывут.
Идут за взводом взвод.
И не тревожат пыль крылатые котурны.

Леонид Нетребо Левый шмель Рассказ