Традиции демонов

— А вы не готовы? А все остальные не готовы? Мне даже странно это слышать от такого человека, как вы. Деньги — это свобода. Это возможность выбора собственной жизни. Это лицензия на счастье. И если я могу получить огромную сумму денег за человека, который виновен в убийствах тысяч людей, почему я должен от этого отказаться? Во имя моральных принципов? Но именно моральные принципы должны подтолкнуть меня к разоблачению таких негодяев, как аль-Рашиди. Во имя своей страны? Но я стал российским гражданином, а он воюет и против моей страны. Во имя чего я должен отказываться от таких денег? Раньше давали золотые зведочки героев, присваивали высокие воинские звания и обеспечивали Героев на всю жизнь, давая им квартиры, дачи, машины и другие льготы. А сейчас дают деньгами. Все честно и справедливо.

— Ты еще так молод, — с горечью произнес Фархад, — и уже сейчас считаешь, что деньги могут сделать из тебя счастливого человека.

— Конечно, могут. Это эквивалент счастья. Чем больше денег, тем больше у меня свободы, личного времени и счастья. Я могу купить себе счастье. Хороший дом, отличную машину, прекрасную жену, здоровых детей. Двадцать пять миллионов долларов я не смогу получить за тысячу лет своей усердной работы переводчиком. Тогда почему я должен сидеть и ждать, пока меня сделают заведующим отделом и захотят немного повысить зарплату. Не лучше ли получить все сразу?

— Я должен был догадаться, — сказал Сеидов, — все твои рассуждения о деньгах должны были меня насторожить. Но я считал тебя молодым и глупым, а ты, оказывается, немолодой и жадный.

— Я молодой и умный, — усмехнулся Кажгельды, — я уже столько дней жду, когда наконец здесь появится Юсуф аль-Рашиди, чтобы сдать его наконец американцам или израильтянам, получить свои деньги и навсегда покончить со своей работой «обслуживающего персонала». Знаете, как унизительно быть переводчиком при дураках? Иногда понимаешь, что ты знаешь гораздо больше их. Владеешь иностранными языками, знаешь историю, географию, литературу. А вынужден переводить мычание очередного придурка, который не знает ничего и по блату попал на ту или иную должность. Или одного из наших современных бизнесменов, которого не успели отстрелить в девяностые и который теперь искренне считает, что он настоящий бизнесмен и коммерсант, забывая, что был и остался жуликом и спекулянтом.

— И ты думаешь, что сможешь выдать аль-Рашиди и на этом заработать деньги?

— Я уже это сделал, — усмехнулся Кажгалиев, — насколько я понял, аль-Рашиди появится здесь сегодня утром. Значит, он уже обречен. Его никто не сможет спасти, даже вы. Как только он здесь появится, его возьмут.

— Каким образом? — не понял Фархад. — У тебя нет передатчика или телефона. Как они тебя найдут?

— Я уже звонил по своему телефону и предупредил их о возможном появлении Юсуфа, — сообщил Кажгельды, — теперь остается ждать.

— Но как ты мог позвонить, если мы вытащили и сдали свои платы Брикару?

— У меня телефон с двумя номерами, — пояснил Кажгалиев, — поэтому, отдав одну плату Брикару, я сохранил другую.

— Здесь плохо ловят телефоны, — напомнил Сеидов, — поэтому твой план обречен. Ты не сможешь дозвониться, когда здесь появится аль-Рашиди.

— Я уже сообщил, что он приедет утром. И постараюсь позвонить еще раз, когда он появится.

— Предположим, что тебе удастся отсюда позвонить. Предположим, что ты даже сумеешь связаться со своими хозяевами. Но в этих камышах нас никто не найдет. Даже если они вызовут сюда сто вертолетов. Они будут искать весь день.

— Не будут, — радостно ответил Кажгалиев, — они сразу найдут нас, точно установив, где именно мы находимся.

Сеидов хотел возразить, хотел что-то сказать, но вспомнил про свое разбитое кольцо. И взглянул на руки переводчика. На его пальцах не было никаких колец.

— Каким образом они нас найдут? — спросил Фархад. — По твоему телефону? Но это глупо. Пока они будут искать, аль-Рашиди отсюда уедет, и они просто не успеют сюда прилететь.

— Они будут точно знать, где мы находимся. С точностью до одного метра, — счастливо заявил Кажгельды. — Неужели вы не понимаете, что это наш уникальный шанс. Мы станем миллионерами, сумеем помочь найти террориста и вернемся в Москву почти героями.

— Почти не считается. Мы вернемся подонками, которые из-за денег подставили другого человека.

— Лучше скажите — помогли обезвредить опасного террориста и получили за это полагающееся нам вознаграждение.

Фархад нервно мотнул головой. Заснуть он уже не мог. Слова Кажгалиева были для него настоящим откровением.

— Но каким образом они нас найдут? — нервно повторил Сеидов. — Я сломал свое кольцо, и они теперь не смогут нас засечь. Никак не смогут, Кажгельды.

Переводчик улыбнулся. У него было такое счастливое и детское лицо одновременно. Словно он выиграл в лотерею дорогую машину.

— Кольцо было не только у вас, — сообщил он, — мы все равно не сможем отсюда уехать без другой машины. А телефон есть только у меня. И никого предупредить вы тоже не сможете, хотя бы потому, что просто не знаете, куда звонить.

— Какое кольцо? — спросил Фархад. — Покажи мне свое кольцо.