Традиции свободы и собственности в России

Институты вечевого народовластия Древней Руси относились к классическому греческому типу полисной демократии. Но уже Аристотель утверждал, что население полиса, которым управляет народное собрание, не должно превышать 5 тысяч человек, в противном случае управление сильно затрудняется. И действительно, с ростом городов вече почти повсеместно утрачивало эффективность и отмирало — где само собой, где вследствие ордынского завоевания, где под давлением княжеской власти, превращавшейся в наследственную. Лишь в Новгороде, Пскове и Вятке (последний случай гораздо менее изучен87) вече сохранялось до конца XV- начала XVI вв. — но лишь потому, что (1) на решающем этапе сумело отстоять свое верховенство над княжеской властью, (2) не выпустило из рук право решать главные государственные вопросы, (3) сохранило способность к переменам и развитию.

Иногда можно прочесть и услышать, что новгородское (прежде всего) Вече ничего не решало, все решали бояре в узком кругу. Откуда же в таком случае народные страсти? Почему противостояние по одному-единственному вопросу могло длиться по две недели, переходя в драку — как это было в Новгороде в 1218 году, — пока не «сошлись братья все единодушно»? Станут ли драться люди, которые «ничего не решают»? А «сошлись единодушно» потому что пришли к договоренности.

Стремление к единодушию также легко объяснимо. Вечевые понятия о совести и справедливости не позволяли новгородцам признать законным положение, когда архиепископ, посадник, тысяцкий, бояре и (процитирую еще раз) «житьи люде, и купце, и черные люде, и весь господин Государь Великий Новгород, вся пять концев, на Веце, на Ярославе Дворе» провозглашают акт, с которым несогласна изрядная часть тех, от чьего имени он принимается.

Мнений много («На одном Вече да не одне речи» — это новгородская пословица!), и само слово «вече» родственно словам «вещать», «совещаться» и «совет», — но решение должно убедить всех. А значит, убеждали не только кулаками, была какая-то культура компромисса — то, чего нередко так не хватает сегодня.

Переход от прямой к представительной (делегированной) демократии мучителен и многократно в истории кончался крахом первой без достижения второй. И в Новгороде, и в Пскове в вечах участвовали представители концов, люди с делегированными полномочиями. Мы не знаем, какова была их доля, но механизм делегирования действовал, был всем понятен, мог развиваться.

Память о вечевых порядках не стиралась в народной памяти и там, где веча уже давно не было. В ходе частых на Руси городских бунтов народные собрания в городах не раз принимали форму веча (восстания в Твери в 1293 и 1327 гг., в Москве в 1382, 1445 и 1547, и др.). Не будь вечевой Руси, не было бы и такого поразительного русского феномена, как казачество — во всяком случае, тех своеобразных форм, в которых оно исторически сложилось.

Развитие огромной и сложной страны не бывает прямолинейным. Новгородско-псковско-вятский путь общественного развития не стал российским. Собирателем русских земель выступило Великое княжество Московское, присоединявшее к себе княжество за княжеством. Собиратели почти никогда не заимствуют порядки присоединяемых, они приносят свои. Москва была жестким собирателем. Вечевые порядки были ликвидированы в Новгороде в 1478 году, в Вятке — в 1490, в Пскове — в 151088, вечевые колокола сняты и отвезены в Москву. Там, в Московском Кремле, уже отбивали новое время колокола, привезенные ранее из Твери, Ярославля, Рязани, Суздаля, Переяславля и других прежде вольных городов. Такова была плата за объединение страны, за рывок к великой державе.

России не было суждено придти к парламентаризму по кратчайшей прямой, через совершенствование Веча. Судьба назначила ей испробовать, по пути к этой цели, другие, более извилистые колеи.

Не хотелось бы, вместе с тем, присоединяться к известному мнению, будто новгородский путь был «хорошим», а московский — нет. Вот образчик данной мысли: «На примере Новгородской республики можно до конца XV в. следить за той исконной русской исторической судьбой, которая явилась бы судьбою всей страны, не будь исторического вызова, брошенного Руси нашествием монголов, и русского ответа на него, выраженного в московской централизации»89.

После распада Киевской Руси русский народ в своем историческом творчестве создал несколько политических типов государственности: Московскую Русь, Галицкую Русь, Литовскую Русь, Новгород и Псков. Несомненную альтернативу Москве в разное время представляли собой Хлынов (Вятка), Рязань, Тверь, Смоленск XII-XIV веков, Поморье (так называемые «Поморские города» в XV-XVII веках). Менее изучены и известны Тмутаракань, Черная Русь, Терский городок. Совершенно разительны примеры старообрядческой Ветки, Стародуба, Керженца, не говоря уже об уникальных казацких демократиях. В централизованном государстве, естественно, должен был победить какой-то один тип государственности. Им стал московский, переросший затем в петербургский.